Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)

История преподобноисповедницы Параскевы (Матиешиной) хорошо иллюстрирует ответную реакцию (в данном случае — заключённых) на милосердный, эмоционально включённый подход. Она была сослана в годы гонений на веру, работала поварихой на лесоповале, где преобладали «уголовные элементы». Примечательно, что уголовники уважительно называли её «сестрой» и даже ругаться не смели при ней. Она не то что останавливала их ругательства, но её внутренняя настроенность и вовлечённость в их судьбу словно призывали этих мужчин возвыситься над самими собой.

Уже сама идея сестёр милосердия сопровождается внутренней чистотой, которая даже в самых чёрствых сердцах способна пробудить нечто высшее. А когда в современной парадигме все акценты смещены с внутреннего на внешнее, и женщина должна быть скорее всегда физически привлекательной, то и на работе она остаётся таковой. Конечно, мысль не в том, чтобы девушка на работе была «страшненькой», никто не против красивых девушек среди медицинского персонала. Здесь имеется в виду то, что подобный коктейль из красивой внешности и современного подхода «психологической отстранённости на работе» со стороны носительницы этой внешности и способен вызвать эффект неконтролируемого насилия у определённого контингента пациентов. Эта отстранённость красивой девушки считывается ими как равнодушие и даже пренебрежение. На самом деле, трудно понять, как медсестра может оставаться медсестрой, этой последовательницей сестёр милосердия, психологически отстраняясь от пациентов. И опыт людей, выживших в экстремальных условиях ссылок и лагерей, опровергает предубеждение о том, что чрезмерная вовлечённость человека в проблемы другого разрушает его самого. Напротив, только психологическая солидарность способна дать человеку иммунитет против запредельных условий существования.

Если отнестись к общению разумно, то можно просто помнить некоторые принципы духовной безопасности. Если видим, что ход мышления человека запутанный или аномальный, то, может быть, именно в этом конкретном случае не надо глубоко погружаться в ход его мыслей. Его ситуация целиком не ведома. И особенно не стоит рисковать в том случае, если у человека есть в голове какие-нибудь «тараканы». Они, как известно, имеют свойство «перекочёвывать» из головы в голову, что действительно может стать печальным[216].

У Виктора Франкла[217] есть такая мысль, что если медсестра просто выполняет свой функционал, то в случае потери работы она будет испытывать неудовлетворённость жизнью. Дело в том, что в своё время она не раскрыла в себе человека, не была активна в своих человеческих проявлениях с другими людьми. Поправить пациенту подушку не входит в обязанности медсестры, но ты поправила, сказала ласковое слово, приободрила человека. Ты развиваешься как человек. «Задним умом» всё это кажется простым и естественным, отсюда и тоска о не сделанном вовремя. Если есть желание, можно прочитать историю медсестры Любочки из книги «Отец Арсений» (глава «Доброе слово»)[218].

В контексте проблемы возможного сексуального насилия речь идёт даже не о том, что женщина, всегда стремящаяся выглядеть сексуально (и в помощь ей в этом «агрессивная» косметика), может как-то провоцировать раненого. Смысл кроется в том, что эта психологическая отстранённость, помноженная на холодный функционал, может вызвать у раненого ощущение собственной униженности и всколыхнуть в его душе чувство ожесточения и, как следствие, гневный порыв к действию — «да не доставайся же ты никому!» Потому что в его восприятии: пришла безразличная кукла, поставила укол, одновременно болтая по телефону с подругой, при этом ведя себя так, будто его вообще не существует. И если невозможно достичь общения в любви (в широком смысле этого слова), то возникает «дьявольский» посыл достичь его всеобщим разрушением — хоть так, но ты на меня внимание обратишь![219]

Унижает больше всего то, что тебя не замечают в принципе. Не в том смысле, что с тобой не поздоровался врач, встретив в коридоре, не имея просто временного ресурса здороваться с каждым пациентом в больнице. А смысл кроется в том, что при непосредственном контакте людей человеческая связь — словом, добрым взглядом, да даже только дружеским жестом — это всё очень важно в современной суете дней для того, чтобы не потеряться, не стать механическим роботом. Причём важно для обеих сторон общения.

Если у человека нет конструктивных целей, он будет стремиться к патологическим. Потому что само стремление к цели заложено в природе человека. Существует принцип святоотеческого объяснения страстей, когда страсти рассматриваются как извращённые добродетели. Не можешь достичь единства в конструктивном общении, значит, вылезет на поверхность деструктивное разрушение. А, соответственно, если контакт возник уже на уровне сопереживания, милосердия и доброй улыбки, то это значит, что процесс пошёл по конструктивному каналу. В противном случае, если контакта не случилось, а интерес появился, процесс может войти в русло ненависти.