щуп

Засадой это назвать было нельзя, но уж такие они - наши подъезды, что лучше ловушки не придумаешь. Оттого и повадились заваливать сюда киллеры всех мастей и званий. Чего проще - сиди и жди. Вот они и ждали. Случая или манны небесной, и эта манна в облике Лени Логинова на них высыпала. И было-то их всего двое! Но это, поглазев на Брюса Ли, хочется сказать "всего", а в жизни попадаются такие бычки, что и одного лучше обойти сторонкой. Словом, двое сидели на подоконнике и, харкая на пол, лениво дымили сигаретками. Само собой, хватало и шелухи семечной, и окурков. Здесь же на подоконнике лежала раскромсанная финская ветчина, парой безучастных стражей ее караулили пластиковые стаканчики. Леонид ухватил все единым взглядом - и прошмыгнуть бы ему тихой цапой, но одурманенный пивом, он повел себя в высшей степени неумно.

- Мужики, зачем же так-то? Сами же себе гадим! Не подъезды кругом, а свинарники.

И только, одарив их словесной мудростью, сообразил, что лучше было бы промолчать. Глаза с запозданием уловили плечевой разворот сидящих, крепкие бицепсы. Голова одного из быков поворотилась к соседу.

- Чего он тявкнул?.. Это кто мужики? Мы, что ли?

Второй моргал глазками, должно быть, тоже соображал. Уже в спину Леониду рявкнули:

- Э-э! В натуре! Ты куда побежал-то?

Но Леонид продолжал спускаться, спиной чувствуя, как стремительно сгущаются над его головой тучи. И точно - уже через секунду позади загрохотали каблуки.

- Але, мужик! Что за базар?

- Стоять, э-э!..

И защемило в груди от пакостного ощущения. Он бежал, и это было до жути унизительно. Вспомнился опыт того ПЕРВОГО унижения, но и это не помогло. Подобный опыт вообще редко когда помогает. Лучше бы его не иметь вовсе. И все же Леонид остановился, глядя на спешащих к нему верзил, заикающимся голоском вопросил:

- В чем дело-то? Я ведь только сказал, что грязно...

Первый уже делово озирался, словно сканировал окружающее пространство на предмет возможных свидетелей.

- Ты что, мужик, - здесь живешь?

Вопрос был липовый, - Леонид это просек моментально. Спрашивая, парень продолжал приближаться. Еще вопрос - и можно самому преспокойно ложиться. И, пятясь, он ощутил, что пальцы стискивают в кармане ту самую гнутую железку.

- Чего ты мне сказал, а? - парень сделал еще один шаг и с силой пнул мощной ногой. Леонид увернулся только потому что ждал чего-то подобного, и чужая ступня лишь вскользь шоркнула по ребрам.

- Верткий, падла! - парень снова ударил - на этот раз уже рукой, и в голове Леонида брызнули огнем бенгальские свечи. Его мотнуло назад, затылком припечатав к оштукатуренной стене.

- Грязно, говоришь? - второй кулак мазнул по скуле, но слабее. А может, роль своеобразной анестезии сыграл первый оглушительный крюк. Но только эта самая анестезия и исцелила его от кроличьего оцепенения. Выдрав руку из кармана, он без подготовки, но довольно резко кинул утяжеленную железом руку, угодив ближайшему противнику в переносицу. Реакция последовала ошеломляющая. Хакнув, парень обхватил лицо руками и юлой завертелся на месте. Подняв кулаки к подбородку, Леонид уже стоял в боксерской позе. Вспомнился ринг, любимые финты - все то, что и должно вспоминаться в такие минуты.

- Не подходи! - выдохнул он второму быку, который в растерянности переводил взор с приятеля на Леонида.

- Не подходи, убью! - слова родились сами, и даже тогда он отстраненно поразился, с какой легкостью вытолкнул их из себя.

Но "бычок" не испугался. Отвагу утроили алкогольные пары, и он прыгнул к Леониду, расставив свои мощные колотушки, обманно ворочая головой вправо и влево. Парень не тянул на боксера, но по всему угадывалось, что опыта ему не занимать. Леонид сделал выпад и промазал, но не из-за верткости парня, а из-за собственной встопорщенной замороженности. И снова схлопотал оплеуху. Однако тот огненный змей, которого позже он сумел выкормить в дракона, уже вился где-то под сердцем, жалящим язычком обжигал грудь. Правый кулак парня еще летел к его лицу, когда Леонид взорвался. Не двойкой и не хитроумной комбинацией "двойной левый прямой с завершающим крюком в голову", - все это он снова забыл и отбросил, поперев напролом, молотя боковыми и прямыми - в грудь, в живот, в голову, всюду, куда только мог достать. Особенно получались удары правой. Железка делала свое дело, меся хакающего парня, ломая кости, рассекая кожу. Снова поднялся тот первый, и Леонид ураганом обрушился на него. Все получалось рефлекторно, он работал, как автомат, не прерываясь ни на секунду. Они вставали, вяло взмахивали своими толстыми ручищами, и снова падали. Теперь они уже не могли ему ничего противопоставить. Он опережал их во всем, скользящим шагом перемещаясь от одного к другому, дробил зубы, вышибал из груди дыхание и снова посылал в беспамятство.

Остановился Леонид только когда увидел, что оба противника лежат на полу. На лица их лучше было не глядеть, и, спрятав железку в карман, он перепрыгнул через тела, гигантскими скачками устремившись вниз.

***