Шедевры Третьяковки. Личный взгляд

Почему же, когда смотришь на эту картину, понимаешь, что она написана в 1960-м году? Для меня, на самом деле, оттепель – последняя эпоха существования большого стиля. Это стиль, которым можно восхищаться и сегодня, он – на все времена. После стилевой эклектики сталинского периода, это был возврат через голову поколений, возврат не только к Дейнеке, а возврат и к авангарду, и к главным принципам и основам формотворчества. Стиль эпохи чувствуется в этом портрете, как, пожалуй, ни в одном другом живописном полотне эпохи оттепели. Эта картина очень стильная, столь же стильная, как фильм «Июльский дождь» великого Марлена Хуциева.

В Третьяковке хранится несколько портретов работы Таира Салахова, но «Портрет Кара Караева» – самый мощный и точный из них. Салахов позднее работал и над портретом великого учителя Кара Караева – Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, но портрет этой сложнейшей личности, самого главного, наверное, композитора ХХ века, обладавшего крайне характерной внешностью, не стал таким символом времени, как портрет его выдающегося ученика и соотечественника художника.

Каждый раз, когда я оказываюсь в зале постоянной экспозиции Третьяковской галереи на Крымском Валу, где представлены произведения Таира Салахова, я понимаю, что судьба свела меня с действительно великим художником, очень мудрым и чрезвычайно тонким и благородным человеком. Каждая из работ художника, которые висят в наших залах – это безукоризненное художественное произведение. И «Гладиолусы» – символ оттепели, и «Айдан» на игрушечной лошадке – по-моему, лучший детский портрет в отечественной живописи ХХ века. И трагические «Женщины Абшерона». Все его картины насыщены очень мощной, сильной энергетикой, и находясь в этом зале, ты собираешься и понимаешь, что искусство Таира Салахова – удивительная гармония дара, таланта, интуиции, работы сознания и какой-то особенной взвешенности в объединении всего этого в окончательное художественное произведение, где ни добавить, ни прибавить нечего.

Эрик Булатов

«Картина и зрители». 2011–2013

Холст, масло. 200×250

https://my.tretyakov.ru/app/masterpiece/34284

Работы Эрика Булатова я увидела в первый раз в 1992 году, в Сохо, в Нью-Йорке. По-моему, это было в галерее Филлис Кайнд. Я тогда была на стажировке в музее Гуггенхайма[37]. Семь месяцев в городе, который в тот момент был настоящей столицей современного искусства, стали для меня вторым университетом, открыв искусство ХХ века, в том числе и отечественное, хотя по воспроизведениям я знала более ранние работы Булатова, например, картину «Слава КПСС».

В 90-х годах прошлого века русское искусство было невероятно востребованным и в мире проходило довольно много серьезных музейных выставок, на которых это искусство показывалось. Позднее, в 2001–2003 годах, когда мы с Борисом Гройсом делали в Ширн-Кунстхалле, во Франкфурте выставку «Коммунизм – фабрика мечты», мы попробовали состыковать классические работы художников соцреализма с работами художников соц-арта[38] и привезли во Франкфурт лучшие работы Эрика Булатова из европейских и американских собраний.

Потом случилась знаменитая выставка в Третьяковской галерее[39], и я познакомилась с Эриком Булатовым. Экспозиция лучших его работ была первой выставкой современного художника, проходившей в главном выставочном зале № 60 на Крымском Валу, где до этого показывали только классические ретроспективы или тематические выставки. Выставка предъявила нам художника невероятного масштаба – сложного, заставляющего думать и анализировать увиденное, чтобы понять глубинный смысл его полотен. Мне посчастливилось оказаться в мастерской Булатова на Чистых прудах в компании его друзей и коллег, отмечавших это событие. И все – мое сердце было отдано ему сразу же!