Шеф

– Да, меня. А что за реакция? Чем я хуже тех женщин, которых ты рисовал?

– Ты – лучше, в том-то и дело. Настолько лучше, что я не смогу прибавить ни одного штриха!

– Так и не прибавляй.

– Так я не фотограф!

– Ну, хорошо, – согласилась Инга, – если в природе нет ничего, что можно ко мне прибавить для моего улучшения, – прибавь то, что лежит за гранью реальности.

«Оба-на!» – подумал Олег. – «Да она пошла еще дальше шефа!»

Между тем, Инга с хитрой улыбкой сняла ботинки, затем – пиджак и, встав свежеотпедикюренными ногами, за каждым взмахом которых следил во время олимпиады миллиард телезрителей, на портреты своих предшественниц, расстегнула джинсы.

– Чего ты хочешь? – спросил Олег.

– Медосмотра. Я, кажется, заразилась кишечными паразитами, хоть они – за гранью реальности.

– Они сделают тебя лучше?

Не отвечая, Инга стянула джинсы, повесила их на стул и, высокомерно выпятив губы, сняла трусы. Повесив их, с хихиканьем повернулась голой попой к Олегу и замерла, прижав руки к бедрам, а пятки одну к другой. Оставшаяся на ней водолазка не прикрывала копчик.

– Зачем тебе кишечные паразиты? – спросил Олег, растерянно смерив взглядом длинную щель между ягодицами олимпийской призерки.

– Затем, что я – сама паразитка. И я хочу дружить с теми, кто легко сможет меня понять.

Олегу по-прежнему ни черта не хотелось.

– Я жду команды, – строго сказала Инга.

– Считай, что она была.

Чемпионка мира слегка расставила свои длинные ноги, слегка нагнулась, присела, завела руки назад и, резко вздохнув, как перед прыжком в воду, раздвинула ягодицы. Олег пересел за стол, откуда прелести Инги между двумя рядами длинных красных ногтей видны были еще лучше, и стал точить карандаш.

– Ну что, прошли почки? – спросила Инга, следя за ним хитрым взглядом поверх плеча.

– Нет, еще болят. Ты учти – тебе полчаса придется стоять!

– Простою и час, я спортсменка.

Выдвинув верхний ящик стола, Олег достал чистый лист и начал работу.

– Важно, чтоб и лицо как следует было видно, – проинструктировала его гражданка Лопухина, предельно вывернув шею, – а то меня никто не узнает!

– Не беспокойся, узнают. Ты ведь   не только лицом торгуешь.

Инга со всей силы стиснула пальцами половинки. Ее глаза наполнились холодом.

– Олег, знаешь – я не люблю, когда мне хамят!

– Прости, во мне кипит ревность.

– Если бы я об этом не знала, ты бы уже валялся с дырой в башке.

Несмотря на то, что вид Инги не соответствовал ее тону, Олегу стало не то что страшно, а как-то малость не по себе. Он вспомнил о том, что пиджак спортсменки, лежавший сейчас на стуле, сидел на ней чуть косо. Карандаш вдруг сломался. Затачивая его, Олег небрежно осведомился:

– Так значит вы с Равшаном поссорились?

– Подрались, – ответила Инга, почесав левую ногу ногтями правой, – он все тащил меня в казино. Какая-то с кем-то встреча у него там! Я ему сказала, что хочу спать, поеду домой. Он меня схватил, орет: «Нет, ты со мной поедешь!» Короче, еле вырвалась от него. Пришлось ему даже пистолет в рожу сунуть!

– Он испугался?

– А ты бы не испугался, если б тебе в рожу сунули Люггер тридцать восьмого калибра?

Олега вдруг осенила шальная мысль.

– Ты знаешь, и я хочу потащить тебя в казино.

– Хорошо. В какое?

– Равшан куда собирался?

– Ты что, решил на него наехать? Жить надоело?

– Гражданка Лопухина!

Инга улыбнулась.

– Слушаюсь, сэр.

– Наклонитесь ниже, присядьте глубже, раздвиньте задницу шире и хорошенько запомните: здесь вопросы задаю я!

Инга четко выполнила команды и отчеканила:

– Приношу свои извинения. В Метрополь.

– У тебя есть связи в администрации Метрополя?

– Меня там знают.

– Отлично. Ты на «Мустанге»?

– Да.

– Я сяду за руль.

– Ты за руль не сядешь, – решительно заявила Инга, – ты можешь все, что угодно делать с моей раздвинутой задницей, но мой форд не получишь.

Олег прервался, чтобы закурить. Спросил:

– Почему?

– Потому что он стоит сто семьдесят тысяч долларов.

– Жопа – меньше?

– Больше. Но я тебе доверяю, как санитару. Точнее, как живописцу. А как водителю – нет.

– Я сейчас рисую твой рот.

– Ну и   что?

– Заткнись.

Работа долго шла молча. Инга стояла раком с полусогнутыми ногами, раскрытой задницей и довольной рожей не шевелясь. Очевидно, мускулы у нее и вправду были стальные. Олег уже заканчивал, когда ее сотовый опять заиграл, но на этот раз – другую мелодию. Синхронистка не шевельнулась.

– Равшан прорезался? – догадался Олег.

– Равшан.

Когда телефон умолк, спортсменка спросила:

– Олег, ты нарисовал глистов?

– Пока нет.

– Вот и хорошо. Пожалуй, не надо их рисовать.

– Почему не надо?

– Ну, потому… ты знаешь, я вдруг подумала – а ведь точно найдется тварь, которая скажет, что это вовсе и не глисты никакие, а волосинки! И пойдет слух, что Инга Лопухина сама бреет жопу, а не в салоне. Как ты считаешь, такое может произойти?

– Конечно, – сказал Олег и внезапно замер, глядя на свой рисунок. Карандаш выскользнул из его руки, покатился и упал на пол.