Шеф

– Что, что такое? – спросила Инга. Ответа не прозвучало. Тогда спортсменка приблизилась. Между ней и Олегом произошла борьба за рисунок. Инга оказалась боеспособней. Позволив ей убежать с рисунком на кухню, Олег нашел ее сигареты и закурил.

За темными окнами стонал ветер. Из кухни слышался страшный мат и треск разрываемого рисунка.

– Ты что, придурок? – спросила Инга, вернувшись.

Олег молчал, глядя на ее причинное место.

– Кого ты нарисовал-то вместо меня? Что это за сука с кроличьей мордой?

– Ее давно уже нет, – ответил Олег и сел.

– Ах, ее давно уже нет! Я так понимаю, ты посадил ее на иглу и она скопытилась?

– Нет. Она не кололась.

– Кому ты вешаешь? У нее глаза наркоманки! Смерть бьет ключом у нее в глазах!

Олег промолчал. Инга начала бесцельно мотаться вокруг него, упруго виляя белыми ягодицами.

– Я жалею, что порвала твой рисунок. Он дорогого стоил. Ничего лучшего ты, я думаю, никогда уже не нарисуешь! Это был просто шедевр, Олег. Какое-то озарение на тебя нашло.

– Ты сказала пять фраз, которые означают одно и то же.

Инга остановилась. Прищурилась.

– Я тебя раздражаю?

– Нет.

– Так какого же хера ты меня лечишь?

– Я возомнил себя чем-то вроде Пигмалиона.

– А, – протянула Инга, делая вид, что этот ответ вполне удовлетворил ее, и возобновила хождение босиком по тысячам женских взглядов, жалобно звавших Олега в прошлое. Иногда листы прилипали к ее правой ноге, почему-то именно к правой. Тогда она прижимала их к полу левой, чтоб отлепить. Олегу стало противно смотреть на это. Он погасил сигарету.

– Может быть, мне уйти? – спросила вдруг Инга, снова остановившись.

– Уйти? Зачем?

– Ну, чтоб не мешать тебе думать о чем-то важном.

– Я думаю о тебе, – возразил Олег и, поднявшись, легонько щелкнул спортсменку по носу. Они были одного роста, хотя гражданка Лопухина стояла босая, а рост Олега был выше среднего.

– Так уж и обо мне? – усмехнулась Инга, гася окурок.

– Конечно. Как я могу о тебе не думать? Во-первых, ты прекрасней всех на свете. А во-вторых…

– Во-вторых, ты решил с моей помощью провернуть какую-то махинацию, – перебила Инга, – боюсь, Олег, это и во-вторых, и во-первых, и вообще – в единственных.

Ничего в жизни Олег не любил так мало, как спорить с женщинами на эту вечную тему. Он молча надел пиджак.

– Ужасный пиджак, – заявила Инга, натянув трусики и взяв джинсы.

– Он просто не очень новый. Это говорит лишь о том, что у меня мало денег, ни о чем больше. А твой вот красный пиджак наводит, боюсь, на гораздо более грустный вывод.

– Давай, все сваливай на пиджак, – проворчала Инга, – вместо того, чтоб идти к урологу, будем делать грустные выводы.

Впервые Олег ощущал себя идиотом, глядя на то, как женщина одевается. И сказать ему было нечего. Но он был благодарен Инге за то, что ее глаза остались веселыми. Ей, казалось, было не просто весело, а смешно. Одевшись, она приблизилась к зеркалу и минуты три перед ним вертелась. Потом сказала:

– Мне все же кажется, я недаром плачу зарплату своим стилистам.

– Очень возможно, – бросил в ответ Олег, – я не отношусь к людям, которые в любой сфере владеют истиной в последней инстанции. И при этом держат стилистов.

– Не знаю, из-за чего тебе показалось, что я такого высокого мнения о себе. Должно быть, из-за того, что у меня бешеный темперамент. Настолько бешеный, что ты лучше заткнись!

Они вышли молча. В машине Инга спросила, запустив двигатель:

– Чей портрет лежит на столе? Покойницы тоже?

– Да. Она умерла много лет назад.

– Сколько?

– Пять.

– Куда ехать?

– На Театральную.

Синхронистка включила первую передачу и лихо вывела Форд мустанг на встречную полосу, где машины шли не так плотно.

Глава 8

Сережка

Мест на стоянке у Метрополя осталось мало, и Инга припарковала Мустанг весьма далеко от главного входа. Но два швейцара  успели подбежать к форду и распахнуть его двери раньше, чем Олег с Ингой скинули с плеч ремни безопасности.

– Пистолет в машине оставь, пожалуй, – сказал Олег своей спутнице. Та последовала совету.

Было пятнадцать минут двенадцатого. Два холеных охранника в вестибюле заулыбались Олегу:

– Чего так долго не появлялся? – поинтересовался один из них, а второй прибавил:

– Без тебя скучно было!

Инга спросила:

– Ты что, клоуном тут работаешь?

– Угадала. Приехал вот получить зарплату за восемнадцать месяцев.

Выложив из своих карманов на столик все металлические предметы, Инга с Олегом прошли проверку металлоискателем и забрали их.

– Слушай, где ты деньги берешь? – снова обратился к Олегу первый охранник.

– Я ему их даю, – отозвалась Инга, – чечены там в зале есть?

– Барышня, а где же их нету? Человек восемь.

– Весело будет, – проговорил Олег, достав из кармана две стодолларовые купюры, – знаете, парни, что-то я стал в последнее время какой-то дерганый. Вы ребятам в зале шепните, чтоб они с меня глаз не спускали. Точнее – с тех, кто на меня сунется.

И Олег сунул в карман каждому охраннику по банкноте.

– Не беспокойся, – произнес первый, – любой, кто косо на тебя глянет, уедет отсюда на скорой помощи. Только свистни.