Шефы тоже плачут

Мысли о том, что Милена имела ввиду совершенно конкретные вещи, когда говорила свою сакраментальную фразу, не дают мне покоя, но обсудить с Орловским, верны ли мои предположения, у меня нет ни единого шанса - мешает наличие камер. По правде говоря, внутри меня такой пожар злости и возмущения, что кажется, от меня способен воспламениться даже жгучий перец. Нет, я конечно понимала сразу, что цапля имеет самое непосредственное отношение к этому проекту, но услышать то, что она произнесла, и осознать, насколько хрупкими и призрачными были наши шансы на победу всё это время - не самая приятная вещь на свете.

- Похоже, тут всё ясно, - подмигнув мне, постановляет Андрей, проверяя утку-конфи.

- Это мы ещё посмотрим, - вполголоса отвечаю ему, и в этот момент чувствую… облегчение.

Я знаю это выражение лица Орловского. Знаю досконально с самого детства. Оно обычно появляется у него, когда что-то разочаровало его настолько, что скрывать эмоции нет сил. Но сейчас разочарование направлено на вполне конкретного человека, и это, как вы понимаете, не я. Снова ощущение такое, что мы с Орловским сблизились, и что не было этих жутких дней недопонимания.

- Давай, маленькая, сделаем им фантастическое кассуле с конфи, идёт? - залихватски говорит Андрей, и мы полностью сосредотачиваемся на работе.

Возможность кратко обговорить произошедшее появляется у нас, когда мы оказываемся наедине без камер после подачи первого горячего. Не знаю, сколько у нас минут, но желание перекинуться с Орловским хоть парой слов относительно сказанного цаплей, настолько невыносимо, что до десерта я вряд ли дотерплю.

- Она же имела ввиду то, что я поняла? - уточняю я, приземляясь на диван напротив Андрея.

- Думаю, да.

Его улыбка выходит чуть кривоватой и болезненной, и эту улыбку я знаю тоже - за ней Орловский пытается спрятать то, что кристально ясно. И я не знаю, что ему сказать, потому что заверять Андрея, что это не так - глупо, ведь сама я думаю ровно то же самое.

- И что будем с этим делать?

- А что с этим можно поделать?

- Ну… провалить финал шоу? - вскидывая бровь, без тени улыбки спрашиваю, лихорадочно соображая, смогу ли пойти на этот шаг.

- Пухляш, - Андрей качает головой, усмехается и прикрывает глаза. - Нет, ничем подобным заниматься мы не станем. Для нас обоих это хороший старт, даже если мы всего лишь вторые.

Это его «для нас обоих» вызывает желание немедля уточнить, что именно он имел ввиду. Приходится прикусить себе язык, чтобы всё же сдержаться и промолчать. Тот разговор, что неминуемо ждёт нас впереди, лучше будет вести совсем не здесь и не сейчас. И мне почему-то страшно… Вдруг под «обоих» имелось ввиду, что это шанс для нас, но порознь?

- Отсутствие информации убивает, - признаюсь я, чувствуя, что на смену страху приходит волнение. - Хоть бы узнать, что там они думают про нашу стряпню.

- Через два блюда узнаем.

- Как тебе удаётся быть таким спокойным? - спрашиваю я, с недоумением глядя на Андрея, который тут же вскидывает голову.

- Мне? - уточняет он, будто бы здесь есть ещё кто-то, с кем я могла бы вести беседы. После чего демонстрирует мне руку. Она ощутимо подрагивает.

Да уж… А я почему-то этого даже не заметила. По крайней мере, на кухне Орловский собран и спокоен. Хотя бы внешне.

Я не успеваю ничего сказать ему, хотя, по сути, о чём тут говорить? Подбодрить Андрея, когда у самой поджилки трясутся, получится навряд ли. Нам дают отмашку бежать на кухню и продолжать готовить. Остаётся не так и много - всего лишь второе горячее, для которого уже всё готово, и десерт. Но сил уже почти нет. Потому я делаю ошибку, которую даже не могу исправить - готовлю на автомате. А так делать нельзя, и наверняка об отсутствии любви и будет речь экспертов, когда мы с Орловским станем слушать об отметках, которые они нам выставили за ужин.

Всё остальное - до подачи десерта - как в тумане. Последний листик мяты в виде украшения ложится на идеальный на вид торт, и я бросаюсь Андрею на шею. Вот так вот просто, будто и не было между нами никаких недомолвок, и будто бы впереди нас не ждёт беседа, которая, возможно, изменит мою жизнь.

- Всё! Мы это сделали, - выдыхаю едва слышно, с облегчением чувствуя, как Андрей осторожно обнимает меня в ответ. И вместе с ощущением упавшего с плеч груза приходит озноб, который заставляет моё тело ходить ходуном от крупной дрожи.

Последняя точка. Мы снова перед экспертами, только теперь ни единого шанса на то, чтобы что-то исправить. Они выглядят сегодня по-особенному строгими. И хоть я понимаю, что строгость на лицах - скорее дань важности финальной битвы, мне как-то совсем не по себе.

Начинают с Милены и её матери, и я не знаю, хороший это знак или нет. Потому что мы можем после получить балл меньше или больше, и шоу закончится или нашим провалом или победой.

«Сделаем вид, что противостояние имеет хоть какой-то смысл», - вспоминаю я слова цапли, но тут же гоню все дерьмовые предчувствия прочь. Я не буду идти у неё на поводу. Пусть будет так, как будет.

Отрывок 8