Шехерезада

— Я не моряк, о повелитель, — признался юноша, чему Гарун поверил: на остальных не похож, произношение иное, чем у персидских мореплавателей.

— В Академии Мудрости?

— На книжном рынке Сук-аль-Варракин много своих сокровищ, о повелитель, — ответил Зилл. — Халиф всегда будет там самым желанным гостем.

— Знаю Сук-аль-Варракин, — нахмурился Гарун, хоть и не был там много лет, сомневаясь, что вообще найдет это место. — Там ты читал пророчества?

— Из любопытства очень много прочел о них.

— И что из любопытства открыл?

— Многие сивиллины пророчества действительно подтверждены историей, — объявил Зилл. — Скажем, взятие Трои с помощью рукотворного коня, рождение Пророка Иисуса, смерть Александра Великого в Вавилоне…

— Они все это предсказали?

— И многое другое. Предсказанным событиям предшествует, как правило, вестник — комета, рождение гермафродита, песчаная буря…

Монах подскочил к нему, утвердительно кивая.

— Как твое имя, мальчик? — буркнул Гарун.

— Меня зовут Зилл, я прежде служил аль-Аттару, известному тебе купцу.

— Ах да, — молвил халиф двусмысленным тоном, к которому прибегал, когда чье-нибудь имя ничего ему не говорило. — Был у него прислужником на побегушках?

— Да, покорным и на все готовым. Но я больше не раб.

— Теперь ты астролог?

Зилл был одет в другую габу с кометами и звездами.

— Фактически простой переписчик, — скромно признался он. — И рассказчик. Учился на сказках Шехерезады. И с радостью отдам за нее свою жизнь.

— Неужели?

— Ничуть не колеблясь, — подтвердил юноша, в чем Гарун ни на секунду не усомнился. Мальчишка произвел на него впечатление, ничего не скажешь. Он хмыкнул и снова взглянул на шеренгу.

— А остальные моллюски? Тоже при необходимости пожертвуют жизнью?

Шеренга колыхнулась, не дав прямого ответа.

— По-моему, нет, — с отвращением заключил халиф.

— Я уверен, пожертвуют, не ожидая награды, — заверил Зилл.

Тут Касым, до сих пор неодобрительно, но молча слушавший, не удержался от возражения.

— Без награды я делать ничего не буду, — осторожно шепнул он.

Гарун прищурился, и Юсуф поспешил «законопатить пробоину», пока не возникла серьезная опасность.

— Капитан просто хочет сказать, вставил он, — что мы, до того как судьба привела нас сюда, получили необычайно выгодный заказ, и хотя счастливы оказать повелителю правоверных любое содействие, нам необходимы средства на пропитание. Если нас как-нибудь вознаградят за труды, щедрость халифа нас не обидит.

Гарун смерил взглядом нового, неожиданно красноречивого оратора.

— Ты кто — профессиональный толмач?

— Переводчик по необходимости.

— Давно среди «сасанидов»[55]?

— Больше не считаю себя их членом. Хотя свой позор ношу с честью.

— Что же, вор, если по-прежнему жаждешь обогатиться, позволь заверить, я всегда плачу щедро. Тебе даже не снилось такое богатство. Только лучше ничего не требуй. Несмотря ни на какие пророчества, я пока не вижу оснований поручать столь важную миссию шайке ни на что не годных моряков.

— Как я понял, царицу увезли не по морю?

Гарун нахмурился, гадая, не слишком ли много сказал.

— Тебе знать не полагается, — осторожно парировал он, — пока не докажешь, что чего-нибудь стоишь.

— Каждый стоящий сейчас пред твоими очами отлично справляется на земле и на море. Я, к примеру, влезаю на стены, как муха.

— С одной рукой?

— С одной рукой медленнее, но меня это не останавливает.

— Профессиональный прием?

— Унаследованный, о повелитель.

— А другие?

Юсуф поспешил воспользоваться шансом.

— Таук, которого ты видишь, сильнейший из четверых, попал под греческий огонь, пережил нападение леопарда. Маруф, несмотря на увечье, обладает орлиным взглядом, носорожьим рогом и лбом, пробивающим камни. Даниил отличается проворством пантеры, умением задерживать дыхание дольше черепахи. Наш капитан Касым хитрее крысы и зорче морской чайки.

— Настоящий зверинец.

— Вдобавок, о повелитель, нам посчастливилось принять в свои ряды Зилла, с которым халиф уже познакомился, рассказчика, досконально знающего Шехерезаду. А в конце шеренги стоит Исхак, величайший мастер хитрости и маскировки.

Гарун вновь покосился на бритоголового, который как бы заледенел, напрягшись всем телом.

— Мы все, — продолжал Юсуф, — искусны и дееспособны. И все к твоим услугам, готовые сделать все, что прикажешь. За соответствующее вознаграждение.

— Для вора язык у тебя золотой, — усмехнулся Гарун.

— Это лишь один из моих сокровенных талантов, о, повелитель.