Шехерезада

Гарун еще раз оглядел выстроившуюся в ряд семерку, нелепо, но, как ни странно, удачно потешную… одобрительно кивавшего монаха… благоразумно молчавшего ибн-Шаака, тайно праздновавшего победу… и прочих — лицемерных дворецких, тупоголовых охранников, услужливого писца… — и выразительно вздохнул. По его мнению, он хорошо справился с ролью — кроме сомнений, никто ничего не заподозрил, — хотя все-таки при всех стараниях не приблизился к решению. Он вовсе не из тех, кто медлит употребить свою власть, но сложность стоявшей перед ним задачи и щекотливые обстоятельства позволяли, к счастью, проявить нерешительность. Гарун оглянулся на дворецкого, собравшегося бежать в Академию Мудрости, и почти виновато тряхнул головой.

— Забудем об аль-Набахте, — приказал халиф. — Направляйся прямо во дворец Сулеймана. Пригласи сюда царя Шахрияра, его дело — принимать решение.

Царь далекого Астрифана принял приглашение Халифа с опаской, потом пришел в замешательство, затем возликовал и наконец удалился в ужасе и смятении. Подходя к Большому аудиенц-залу, он вдруг обнаружил, что похож на старых осыпавшихся скульптурных драконов, фланкирующих врата Царского города: его кости скрипят, в позвонках защемляются нервные окончания, по бокам из подмышек текут длинные струйки пота. Шахрияр задохнулся в прохладном просторном дворце, охваченный от волнения жаром. Царь не знал, какие новости его поджидают, но предвидел новые осложнения, вопросы, которые потребуют мгновенного анализа и решения, и он поспешил стереть с лица всякие признаки страха.

— Пусть царь посмотрит на этих мужчин, — холодно предложил халиф после его прибытия, оглядывая семерых арестованных: не без усилия, ибо не выносил безобразия.

Шахрияр вообразил наихудшее перед ним какие-то сообщники Хамида, которые что-то подслушали и готовы его погубить.

— Мне их рекомендуют в качестве курьеров, готовых доставить выкуп за царицу, — продолжал Гарун презрительным тоном.

Царь Шахрияр опять недоверчиво присмотрелся.

— Их?.. — Похожи на нищих или на моряков, выброшенных штормом на берег.

— Так мне было сказано.

— Это курьеры?

Гарун кивнул с преувеличенной серьезностью.

Царь Шахрияр заморгал, ничего не понимая. Загадка, сон или осуществление самой безумной надежды?..

— Кто же их так уверенно рекомендует? — прохрипел он.

— Весьма авторитетная личность, — с подчеркнутой иронией ответил халиф. — По крайней мере так мне было сказано.

Седовласый монах шагнул вперед, привлекая внимание царя.

— Там написано!.. — неразборчиво зашлепал он побелевшими как мрамор губами, глядя на супруга сказительницы и серьезно размахивая руками. — Семь… семеро… священная семерка…

Царь Шахрияр, слегка задохнувшись, вновь оглядел шеренгу мужчин. Все равно, не похожи они на курьеров. Какой-то мистик, какое-то чудовище…

— Это моряки, — сообщил Гарун. — На суше абсолютно не ориентируются. Их только что из тюрьмы выпустили. Однако присутствующий здесь монах утверждает, будто нам их послала судьба.

…горбун… скелет…

— Предлагаю царю лично расспросить их, — добавил халиф.

…вор, мальчишка, циклоп…

— Да, конечно… — рассеянно пробормотал Шахрияр, перед широко открытыми глазами которого уже прокручивались многочисленные варианты, ибо происходящее действительно казалось волей провидения, как бы нарочно отвечающей его желаниям: семеро моряков, неспособных даже выход из дворца найти, не говоря уж о том, чтобы доставить выкуп в тайное укрытие.

— Если царь желает их испытать, это можно устроить, — предложил Гарун. — Только прошу чрезмерных надежд не питать.

…и Шахрияр вдруг не сумел сдержаться: необходимо сейчас же дать официальное одобрение, пока чего-нибудь не случилось, пока кто-нибудь не высказался против, пока они чего-нибудь не натворили или, как призраки, не растаяли в воздухе. Надо хватать бесценный подарок, пока не улетучился.

— Да-да… — взволнованно пробормотал он, — да… не надо… я верю…

— Царь верит, что это они самые? — прищурился Гарун.

Шахрияр подтвердил, надеясь, что не чересчур энергично.

— Они самые, да, вижу…

— Даже не побеседовав с ними?..

Шахрияр лихорадочно закивал:

— Я в них вижу… — Он сам не понимал, что именно видит, бормоча и мямля. — Вижу в них…

Гарун вновь оглядел семерку, стараясь разглядеть в ней то, чего не увидел сам.

— Действительно? — прищурился он. — По их собственному признанию, их таланты не очевидны.

— У нас в Астрифане говорят, — слегка сымпровизировал царь Шахрияр, — что сладчайший сок прячется в самых неприглядных плодах.

Гарун из всех плодов Астрифана знакомый лишь с оранжем, растерялся, но был обрадован быстрым исходом дела.

— Значит, царь охотно отправит их с выкупом?

— Лучше них… никого не найти.

Халиф ничего не понял, однако не хотел расспрашивать.

— Тогда возблагодарим Аллаха, ниспославшего царю прозрение, — заключил он.