Шёл по городу волшебник

«Мадам» произнесла своё традиционное «решайте сами».

Предложение «разбросать» гостей по палаткам было отвергнуто: палатки не банки, люди не кильки.

– А чем плохо на воздухе? – спросил Алексей Палыч.

– А вы согласны?

– Не в нашем положении выбирать. Кроме того, ночь тёплая.

– А комары?

– Есть мазь, – влез в разговор Шурик.

– Где аптечка?

Аптечка – её не успели убрать – лежала рядом. Мази в ней не оказалось.

– Валентина, – строго сказал Стасик, – сейчас мы будем тебя немножко вешать.

– Я всё положила! – возмутилась вторая девочка. – Там список. Я по списку проверяла. И тюбики помню. Зелёненькие такие, там ещё ёлки нарисованы. Пять штук тюбиков.

– Куда они делись?

– Откуда я знаю? Я коробку при всех доставала.

– Да не такая уж важность – комары, – вмешался Алексей Палыч. – Мы с Борей накроемся моим пиджаком. Не съедят.

– Дайте им чехлы от спальников, – посоветовала Мартышка. – Всё равно жарко. Я лично в мешок не полезу, только подстелю. Боря, возьмёшь мой чехол.

Сказано было по-дружески. Даже слишком. Девочка чувствовала волну сопротивления, исходившую от Бориса. Это её и притягивало. Препятствие нужно преодолеть для себя лично, для своего самолюбия.

Но противник у Мартышки оказался не из лёгких. Отношения Бориса с девочками отличались удивительной простотой: никаких отношений не было. Такие ребята, когда придёт время, влюбляются без разбора, в первую встречную.

– Ничего мне не надо, – мрачно сказал Борис.

Мартышка не настаивала. Даже улыбнулась: она не забыла, что на плечах Бориса её свитер.

Чехлы всё-таки сняли – Стасик и Чижик.

Борис принял благодеяние наполовину. Он не полез в чехол, а лёг на него и тут же уснул.

Алексей Палыч уснуть не мог. Человек немолодой и нетренированный, он находился в той степени переутомления, когда невозможно заснуть именно от усталости. В палатках копошились ребята, воюя за квадратные сантиметры. Скоро всё стихло. Борис спал, подложив руку под голову. Комары спокойно паслись на его лице.

Алексей Палыч укрыл голову Бориса пиджаком и залез в чехол. Лёжа на спине, он смотрел в посеревшее небо и думал о том, что за последнее время мальчик, лежавший рядом, стал для него очень близок. Он понимал, что всё это временно: Борис вырастет и уйдёт. Но сейчас это было важно: у Алексея Палыча, в его сорок пять, имелось множество хороших и нехороших знакомых, а вот друзей не было ни одного.

Ещё он думал о ребятах, спавших рядом в палатках. Они ему нравились. Было в них что-то особенное. Неужели это те самые ребята, которые в школе хулиганят, изводят учителей, издеваются над слабыми и неумелыми? Многолетний учительский опыт подсказывал, что – те самые. Сегодняшний опыт говорит прямо противоположное…

Думал и о Лжедмитриевне. О её странной фразе: «…раз вы сели в эту электричку, то вернуться уже не сможете». Что значит не смогут? Если бы они не пошли в лес, то до конца жизни, что ли, сидеть им на станции? На станции Алексей Палыч смутился, но тогда у него не было времени для размышлений. Сейчас время было. Но никаких чудес пока не случилось…

«Увидела, что выследили, и решила забрать с собой».

На такой мысли Алексей Палыч успокоился. При этом не следует забывать, что в русском языке глагол «успокоиться» имеет смысл – «успокоить себя». Другого-то выхода просто не было.

Алексей Палыч уже засыпал, когда услышал – или ему показалось – под боком чьё-то дыхание. Он разлепил веки и увидел – или ему почудилось – нечто мохнатое и живое.

– Спи, собака, спи… – пробормотал Алексей Палыч и повернулся на другой бок.

Июнь 6 Девиз – «Север»

– Подъём! Подъём! Подъём!

Вот тут, когда не нужно, Лжедмитриевна старалась вовсю. Она расхаживала между палаток и постукивала по ним прутиком. Её палатка была уже свёрнута, рюкзак упакован.

Ребята задним ходом выползали из палаток, протирали глаза кулаками, потягивались и по-стариковски кряхтели; вчерашней живости в них не замечалось.

Вылезая из чехла, Алексей Палыч почувствовал, что кости в нём расположились отдельно от мяса. Болело всё, кроме ушей.

Борис пришёл в себя гораздо быстрее.

Вспомнив, что он дежурный, Борис подошёл к Стасику:

– Варить будем?

– Спроси у Елены Дмитрины.

– Спроси лучше ты.

– Елена Дмитна, варить будем? – крикнул Стасик.

– А ты как думаешь?

– Нужно съесть колбасу, а то испортится.

– Тогда зачем спрашивать?

На этот раз лаконичность «мадам» не понравилась и Стасику.

– Кого же мне ещё спрашивать?

– Больше самостоятельности, – посоветовала Лжедмитриевна.

– Это мы могём, – сказал Стасик. – Тогда будем пить чай. Алексей Палыч, ваша «пушка» работает?

– Должна, – сказал Алексей Палыч. Ещё с вечера он скрутил из ваты фитиль, обжёг его и засунул в корпус своей шариковой ручки, вынув стержень. Сегодня всё пошло быстрей, чем вчера: фитиль – вата – бумага – костёр.

Пока Борис ходил за водой, ребята свернули палатки. Чай вскипел быстро, его разлили по кружкам; Алексей Палыч и Борис прихлёбывали из мисок.

Целая палка колбасы была разделена на девять частей. С утра есть не очень хотелось. Жевали лениво, понимая, что нужно, иначе днём быстро выдохнешься.