Шёл по городу волшебник

– Что? – спросил Алексей Палыч, но тут же не поверил ни глазам своим, ни ушам и повернулся к Борису. – Это ты сказал?

– Это он сказал, – ответил Борис.

– Чепуха… – растерянно повторил Алексей Палыч.

Младенец тут же послушно согласился:

– Чепуха.

– Он не имеет права говорить! – крикнул Алексей Палыч Борису. – Ему всего месяца три-четыре!

– Три-четыре, – тут же отозвался младенец. – Сейчас мы её перемота…

– Он повторяет ваши слова, – сказал Борис.

– Да ты пойми, Боря!.. – с отчаянием сказал Алексей Палыч. – Он не может ничего повторять! В его возрасте не говорят ещё ни «мама», ни «папа».

– Папа, – сказал младенец.

Алексей Палыч нервно засмеялся. Смех получился визгливый, неестественный.

– Кажется, он думает, что его папа – я. А кто же тогда мама? – обратился он к мальчику.

– Мама, – сказал мальчик.

– Боря, ты что-нибудь понимаешь?

– Он повторяет ваши слова.

– Но почему только мои, а не твои? – спросил Алексей Палыч, как будто именно это было сейчас самым главным, и тут же спохватился: – Господи, о чём я тебя спрашиваю? Слушай, Боря, ударь меня, пожалуйста, чем-нибудь, только побольнее.

– Зачем?

– Затем, что если я сплю, то мне больно не будет, а если не сплю, то боль ерунда по сравнению с тем… с тем… сравнительно… – запутался Алексей Палыч и умолк.

– Вы не спите, Алексей Палыч, – сказал Борис.

Конечно, Борис тоже был удивлён.

Он был удивлён, но не ошарашен. Он никогда не интересовался тем, в каком возрасте начинают говорить дети. Кто их знает, может быть, они начинают лепетать ещё до рождения. Боря видел говорящего голого ребёнка, значит перед ним и был всего-навсего голый говорящий ребёнок. Непонятно, конечно, как он очутился в подвале и почему его не заметили сразу. Нужно было это выяснить и отнести его к маме.

– Значит, ты его видишь? – спросил Алексей Палыч.

– Вижу, – ответил Борис.

– Какой он?

– Голый такой… маленький… голубой немножко.

– Да-да, – согласился Алексей Палыч. – Голубой… Двоим одинаковый сон присниться не может. И как он здесь оказался?

– Может быть, из шкафа выполз? – предположил Борис, взглянув на шкаф, который стоял вплотную к столу.

– А как он попал в шкаф? – спросил Алексей Палыч. – И зачем он туда попал? Ты никому не давал ключи?

– Никогда не давал.

– Выронить нигде не мог?

Борис пошарил в кармане, достал ключ от наружного замка, ключ от двери и показал их учителю. Алексей Палыч вздохнул и снова уставился на малыша, словно на гладком его животике, слегка отливающем голубизной, надеялся прочитать ответ.

На гладком животике…

На совершенно гладком!

Именно сейчас, глядя на малыша, Алексей Палыч уловил какую-то неправильность в его теле: чего-то там не хватало. Когда же Алексей Палыч понял чего, то так изумился, что забыл, как это называется.

– Что это такое? – Алексей Палыч осторожно прикоснулся пальцем к младенцу.

– Живот.

– А что тут должно быть? – спросил Алексей Палыч.

– Живот и должен… – неуверенно ответил Борис. Поведение учителя начинало ему не нравиться.

– Тут должен быть пупок, – упавшим голосом сказал Алексей Палыч.

– А пупка нет, Алексей Палыч! – радостно провозгласил Борис, будто на этом открытии кончились все затруднения.

– А где же он? – тихо спросил Алексей Палыч, машинально проверяя свой собственный пупок, который оказался на месте.

– Пупка нет… – равнодушно промолвил младенец.

– И он говорит, хотя не должен… и двери были заперты… и… и… – Алексей Палыч запнулся, потому что догадка, мелькнувшая в его мозгу, была невероятна и… совершенно реальна.

Алексей Палыч медленно повернулся к окну. Аккуратная дырочка в оконном стекле осталась на своём месте. Дырочка, которой пять минут назад ещё не было. Сквозь неё виднелся кружочек тёмного неба с неяркой звездой.

И внезапно Алексей Палыч сложил в единый ряд все события. Эти события прошли перед его глазами, словно кадры на фотоплёнке.

Рука Бориса, тянущаяся к розетке.

Вспышка на боковой стороне катушки.

Голубоватый луч, протянувшийся к этой вспышке.

Младенец, словно из воздуха возникший на столе.

Возникший, словно из воздуха.

Да, из воздуха…

И крик послышался в то же мгновение.

И младенец заговорил, хотя не мог, не должен был этого делать!

И у него не оказалось пупка…

– Ты знаешь, Боря, – запинаясь, сказал Алексей Палыч. – Кажется, у него… кажется, ему не четыре месяца… Ему… всего несколько минут.

День 1-й Так всё это продолжилось

Удивить человека в наше время не так-то просто. Вот уже много лет наука и техника работают на то, чтобы начисто отбить у него эту способность.

Атомами теперь только в пинг-понг не играют.

Сверхзвуковой самолёт – пожалуйста, вот он: с поникшим клювом, похожим на загрустившую птицу. Сколько пассажиров вмещается в эту птичку? Пятьсот? А я думал, больше. А сколько лёту от Москвы до Владивостока? Пять часов? А я думал – меньше…

Выстрелили в Венеру – попали. Пульнули по Марсу – тоже не промахнулись. Фотографии – так себе: пыль да камни. Людей не обнаружили. А ещё говорили…