Шёл разведчик по войне

 - Кук–кву–ку, ко–ко. Кук–кву–ку, ко–ко, — то опускали семечки на настил, то опять брали в клювы, поднимали и снова клали на настил — подзывали куриц. Когда курицы прибежали на зов, дед высыпал им все семечки из ладони. А петухи с равнодушным достоинством отошли в сторону, как два мужика, которые принесли своим женам с заработков по большой пачке денег: эка, дескать, невидаль, много заработал — на то, мол, и мужик.

 - Петя, Петруша, идите я и вас угощу, — дед высыпал ещё жменечку семечек, но поменьше первой, в сторонке от куриц.

 Петухи опять начали своё призывное кокотание. И лишь уверившись, что супружницы их едой обеспечены и на новый гостинец не посягают, склевали сами.

 - Видишь, петух настоящий хозяин. Сначала о семье позаботится, а потом уж о себе подумает. А почему? Потому что курица несётся, от неё потомство. А с плохого питания какие ж яички? Мелкие да жидкие. Значит и потомства сильного да здорового не будет. А возьми льва. Спит целыми днями, а самка, львица, охотится. Завалит добычу, так первым на еду лев бежит, и все ему лучшие куски уступают. Казалось бы не по совести… Ан нет. Лев территорию, на которой самка охотится, охраняет. А будет лев голодный, ослабнет на тощем пайке, какой с него защитник, как он территорию свою сохранит… Не сможет. Придут другие, прогонят, а этим и объедков не достанется, иди да с голоду помирай. Видишь как интересно и премудро в природе всё устроено. И всё к жизни, и всё ко благу. А мы, глупые людишки воюем, воюем… Никак миром договориться не хотим. Господи, помилуй нас грешных!

 Снял с натянутой под потолком верёвки крапивный веник и подвесил на деревянный костыль вбитый в стену над куриными полатями. Тотчас налетели куры и принялись шелушить крапиву.

 - Кушайте, кушайте крапивку. Там и витамины и много чего полезного, — зачерпнул берестяным ковшиком из бочонка. В нём намешаны и ячмень, и семена разных трав: лебеды, конского щавеля, мышиного горошка и ещё каких–то, названий которых Микко не знал. Проговорил огорчённо. — Нечем, особенно, кормить. Зерна мало, вот и приходится добавлять всякую всячину. А курица не коза, ей не сено, ей зерно требуется. И свету им надо больше, хотя бы часов двенадцать в сутки. Зерна побольше, да день длинный, тогда б и неслись хорошо. Лампой керосиновой светить?.. Керосин не дешевый. Это ж золотые яйца будут. А на траве да без подсветки яйцо, редко, очень редко, просто случай, когда два яйца за день от пяти кур. А в иной день и вовсе без яйца. — Но сказал дед не ропща, а в разъяснение ситуации, в обучение. И утешил себя и мальчика. — Вот лета дождёмся — тогда, не забудь, приходи, отъедимся. Хрюньку заколем и как богатеи каждый день яичницу на сале есть будем. А одного петуха забивать придётся, если не купит ни кто. Хотел к Рождеству забить, да рука не поднялась. Жалко, хорошие петухи, а кормить нечем. И не нужно их столько на пятерых кур.

 - А зачем ты второго покупал?

 - Не покупал я его, Миша. Петя у нас, ты его помнишь, с самого начала, с курами взят. А Петрушу мне потом, за работу дали. Нечем хозяину было расплатиться, отдал петуха. Не по работе, конечно, плата, но не станешь же человека за горло брать. Что мог дать то и дал, — ни имени прежнего хозяина Петруши, ни работы для него сделанной дед не назвал, не захотел, видимо, пускать нелестную славу о человеке.

 Из хлева пошли в столярку и весь день перебирали материал, откладывали бруски и толстые доски, которые можно распустить на бруски. Дед Эйнор получил заказ на четыре двойные рамы с обсадкой.

 Дед отчерчивал плоским карандашом длину, вместе они, двуручной пилой отпиливали нужный размер. Потом дед продольной лучковкой распускал доски на бруски, а Микко сортировал, раскладывал бруски по длине и толщине, обрезки, которые могут пойти в дело в сторонку. А которые уже ни на что не годятся, те в корзину и на кухню бабе Хеле, печку растапливать.

 

 Наутро Микко едва проснувшись и ещё не выбираясь из постели попросил.

 - Деда Ваня, а давай и сегодня послушаем как петухи поют.

 - Так слушай, кто тебе не даёт.

 - Они просто так поют, когда им вздумается. А чтобы по просьбе пели и по очереди.

 - Попроси, — разрешил дед.

 - А они послушаются?

 - Хорошенько попроси.

 Микко быстро выбрался из постели, накинул пальто, сунул босые ноги в валенки и бегом в курятник

 - Двери только плотно прикрой, хлев не выстуживай.

 - А завтракать… Шапку–то, шапку надень, — это уже баба Хеля.

 Минут через десять Микко вернулся.

 - Не слушаются они меня, даже не подходят.

 - Это потому что ты петушиного слова не знаешь, — разъяснил дед.

 - А какое это слово? Скажи.

 - Какое там петушиное слово. Дед их семечками балует, вот и всё петушиное слово. Все подсолнухи скормил, самим пощелкать ничего не оставил, — сердито объяснила баба Хеля.

 - Они ж мелкие, — примиряющим тоном объяснил дед.

 - И крупные попадаются, я бы выбрала.

 - Так выбирай, кто же тебе не даёт?

 - Из чего выбирать? Ты уже всё петухам скормил!

 - Ладно, не ворчи. Я тебе на лето пол–огорода подсолнухами засажу.