Шёл разведчик по войне

 - Не знаю. Меня ж прогнали. Я стоял, стоял, ждал когда проедут. А потом не дождался, пошёл. Прошёл немного, меня и прогнали. Легковушка затормозила и командир из легковушки выглянул и прогнал. Уходи, говорит, парнишка, а то под колёса попадёшь или под гусеницы. Я и свернул на просёлок.

 - Стоял долго?

 - Нет, только притормозил. Сказал, чтоб я уходил с большака и дальше поехал.

 - Не про то я, — рассердился на его бестолковость офицер. — Ты долго стоял, ждал пока колонна пройдёт?

 - Не знаю… Наверно… Замёрз даже.

 -Значит колонна большая была.

 - Да. Не маленькая.

 - А до Невской Дубровки так и не дошёл?

 - Дошёл. Потом, после Колтушей.

 - И как там, с дороги тебя не прогоняли, чтоб под колёса или под гусеницы не попал?

 - Прогоняли.

 - Те тоже навстречу из–за поворота?

 - Нет, они прямо.

 - А та дорога куда ведёт?

 - Не знаю точно, к Порогам вроде бы.

 - Хорошо. А что за техника?

 - Да всякая. И машины, и танки, и тягачи с пушками.

 - Колонна большая? Больше чем та, которую раньше встретил?

 - Не знаю даже, — пожал плечами.

 - Ну ладно.

 Офицер отозвав фельдфебеля, за спиной Микко, приложил палец к губам и приглушив голос спросил по–немецки.

 - Обыскивали?

 Фельдфебель кивнул.

 - Ну и?

 - Ничего. Если не считать вшей и грязи.

 - Хорошо обыскали? — Не поддержал его наиграно брезгливого тона офицер.

 - Конечно. Полностью. И швы, и заплатки прощупали. В соответствии с Вашими инструкциями.

 - Гут, — одобрил действия фельдфебеля обер–лейтенант. — И снова обратился к Микко. — В Колтушах долго был?

 - Нет, только переночевал. У тёти Кати тоже тесно, а с едой хуже.

 - Какие части там стоят?

 - Не знаю, не спросишь…

 - Танки, пушки на улицах есть?

 - Есть. И танки, и пушки.

 - Танков много?

 - Много.

 - А пушек?

 - Не очень.

 - Значит, танков больше?

 - Да, больше.

 - Хорошо, молодец, — похвалил мальчика. А сейчас куда и к кому путь держишь?

 - К тёте Христине в Никитола. Подкормлюсь у неё немного.

 - Подкормись, — одобрил его намерение обер–лейтенант. И попросил. — Расскажи солдатам, что ел русский мальчик, который сидел на снегу.

 - Какой мальчик?

 - Про которого ты рассказывал, что он сидел на снегу и что–то ел. Вспомнил?

 - А–а, — догадался Микко к чему клонит офицер. — Так это ещё в прошлую зиму было.

 - Не важно в прошлую или в эту. Солдаты здесь недавно, ещё не слышали, а им полезно такое знать. Рассказывай и подробно, — потребовал офицер.

 - Шёл я тогда из Куйвози в Лесколово. — Микко говорил, а лейтенант переводил. — Смотрю на сугробе возле дороги, парень сидит, постарше меня, и что–то ест. Вроде как лопата в руках у него, только короткая и толстая. Подошёл ближе, смотрю: он на собаке сидит, ногу заднюю от неё отрубленную грызет. Собака вся белая, в инее. Наверно всю ночь пролежала. Топором стружек на ноге наделает, отгрызает стружки и жуёт. Я как увидел топор, так перепугался… Ну, думаю, сейчас он меня топором зарубит… И меня съест. Сильно испугался. Хорошо на лыжах был. Не помню, как Лесколово проскочил. Опомнился уже в Верхних Осельках.

 Солдаты брезгливо рассмеялись, отплевываясь. Одного, невысокого круглолицего крепыша, чуть не стошнило.

 - Вот тебе за усердие, — офицер подал Микко плитку эрзац–шоколада. — В другой раз больше разглядишь, больше расскажешь, больше получишь. Хочешь много продуктов и много денег?

 - Хочу.

 - Тогда внимательно смотри, что и как у русских, хорошенько запоминай и мне рассказывай. Тогда дам тебе много продуктов и много денег.

 - Память у меня не очень хорошая. От голода. И часовые там везде. Чуть что, стреляют без предупреждения, по строгости законов военного времени.

 - Ну, в тебя, в ребёнка, вряд ли станут стрелять, — не поддержал его боязливости офицер. И фельдфебелю. — Отведи его, пусть покормят и с собой что–нибудь дадут. А то помрёт союзник с голоду, после изысканных русских деликатесов из мороженой собачатины. И под хохот подчинённых вышел из блиндажа.

 Фельдфебель продовольственный вопрос разрешил по–своему.

 - На, руди, — кинул на стол пачку галет. — Ешь, но больше не рассказывай такого после завтрака.

 Микко поблагодарил и аккуратно уложил в торбу.

 - Отведи его на кухню, если есть чем, пусть покормят и хлеба с собой дадут, — это фельдфебель уже Веберу. — Поест, и сразу же бегом отсюда, не место ему здесь. И скажи обер–лейтенант приказал выдать мальчику сухой паёк. Что выдадут, принесёшь сюда.

 - Яволь.

 На «руди–рыжего» Микко отреагировал спокойно, хотя и был русым: что с этих немцев возьмёшь, для них всякий финн будь то белокурый карел или черноголовый остяк, всё равно «рыжий».

 

 Медленно рассасывая кусочек пластилиноподобного эрзац–шоколада, идёт Микко по широко расчищенному и хорошо укатанному шоссе. Немцы и финны за дорогами следят, тут иного не скажешь. У дуплистой осины возле дороги останавливается, справляет малую нужду. И одновременно с этим действом запускает руку в дупло, вынимает оттуда ольховую веточку и два прутика, берёзовый и осиновый. На ольховой веточке три побега.