Шелест алой травы (СИ)

Какая досада! Знала бы, перерезала ублюдкам горло! Выходит, все мои неприятности из-за такой мелочи? Если я выживу, если останусь способна думать и действовать, тогда каждому человеку, которого собираюсь убить, буду отделять напоследок голову. Для надёжности.

— А почему бы аме-нинам не интересоваться составом Совета Кусы? — упрямо мотнула головой я, до боли сосредоточившись на своей силе, на своей внутренней сути. Чакра — это я. Чакра — это жизнь. Я жива.

Ублюдок издал глухой смешок.

— Ты считаешь, что все они были Советом Деревни? Забавное заблуждение.

Что? Я убила не тех? Но как? Видимо эмоции отразились на моём лице, так как Седьмой, сделав паузу, продолжил.

— Совет Кусагакуре состоит не из семи, а из четырёх человек. Пяти, если считать меня. Я принимаю в нём участие, но скорей как независимая сторона. Моя должность предполагает некоторую самостоятельность.

— То есть всё это было зря? — сами по себе прошептали мои губы.

— Нет, почему же? Среди убитых тобой были и члены Совета. А помимо них ты прикончила ещё двоих джонинов.

— Но ведь Зосуи сказал…

— Забавно, но именно благодаря смерти Зосуи мы поняли, кто виновник произошедшего. Достаточно было хорошо подумать, что общего между смертями нескольких ирьёнинов, джонина и даже одного-единственного генина, как дальше всё стало весьма предсказуемым. Ты спрашиваешь, почему Зосуи смог сказать тебе неправду? Очень просто — он и сам не знал.

— Но он же джонин! — изумилась я.

Нельзя меня лишить полностью чакры, чтобы я при этом осталась жива. Моё тело чувствовало себя слабым, но в остальном всё было относительно неплохо. У меня есть… был совершенный контроль. Я смогу управлять своей чакрой! Медленно, стараясь никак не выдать свои усилия, я сосредоточилась на своём самом первом дзюцу, том, что составляло всю мою суть, сделало меня тем, кем я являюсь. Мои сенсорные способности — часть меня, это моя жизнь. И если я жива — могу чувствовать чакру! Кагура Шинган!

— Личности членов совета всегда скрыты под звериными масками. Никто из шиноби деревни не знает правды. В обычное время Совет — простые шиноби. Зосуи, похоже, был очень наблюдательным человеком, если угадал всех. Но кое в чём он ошибся.

Вместо многих километров кристально-ясного виденья чакры, теперь радиус моего дзюцу составлял лишь жалкие метры, размываясь уже за пределами этой комнаты. Ничего неожиданного. Я полностью сосредоточилась на сидящем предо мной подонке, своим идеальным контролем направляя на него каждую крупицу доступной чакры. И вот, сквозь яркий синий огонь его чакры постепенно стали проступать линии кейракукей.

— Он сказал, что все семеро принимали решение по поводу судьбы моей мамы! — возразила я. — И он не лгал!

— Двое из погибших были всего лишь джонинами из нашедшего вас отряда.

— То есть они ни в чём не виноваты?

Сосредоточиться ещё больше, ещё сильнее. Мне не нужно всё его тело, достаточно небольшого участка. Бедро, на котором проходят три крупных канала, на которых маленькими проколами, прорывами в море бело-голубого пламени, засияли тенкецу.

— Виноваты? — из голоса Седьмого исчезло благодушие и в нём послышался шелест обнажающейся стали. — Они были шиноби деревни! Они знали, что такое верность! И если для блага Кусагакуре пришлось бы пожертвовать парой жизней чужаков — они сделали бы это без колебаний! Потому что они не такие как ты, мусор, не знающий, что такое долг! Не понимающий, что значит преданность деревне!

— Долг? Преданность? — я засмеялась. — Кому? Тем, от кого слышала лишь унижения? Тем, кто медленно убивал маму, пока её жизнь всё-таки не оборвалась? Тем, кто подготовил мне такую же учесть? Преданность бывает только обоюдной.

— Я же сказал, тебе, мусору, не понять. Твоя мать хорошо послужила деревне, её смерть не была напрасной.

Это было уже слишком. Не совсем понимая, что делаю, я кинулась на ублюдка, собирая в кулак свою волю, применяя все те знания по тайдзюцу, что я изучала последние месяцы. Вкладывая каждую крупицу доступной чакры в движение, в желание покалечить и убить.

Тщетное, бесполезное усилие. Силуэт ублюдка вновь размылся, его руки мелькнули с невероятной скоростью. И лишь после того, как я вновь оказалась на полу, подламывающимися руками пытаясь встать с колен, моя грудь взорвалась ослепляющей, перехватывающей дыхание вспышкой боли.

— Ты не просто смогла двигаться, но и использовала чакру? Очень впечатляет. Не думал, что кто-то сможет сформировать чакру под печатью Небесной Тюрьмы. Но всё бесполезно — это дзюцу, передаваемое в моём клане. Благодаря ей, я получил должность коменданта Кровавой Тюрьмы.

По сравнению с той полноводной рекой, что я привыкла ощущать, у меня остался лишь тоненький пересыхающий ручеёк. Это действительно было прекрасное и очень коварное дзюцу. Мне бы не помешало на будущее нечто подобное — для таких вот ублюдков. Если, конечно, у меня есть будущее. Не подавая виду, что состояние моё было всё же сносным, я выдавила из себя, тяжело дыша: