Шелковый путь «Борисфена»

- Ах! В каких ужасных условиях приходится работать! - тя­жело вздохнул господин Милорадов. Австрийские законы об эмиграции он знал, как знал и то, что их вполне успешно об­ходят, ибо поселенцы из Австрии прибывают в Россию и по сей день.

На исходе дня молодой консул отправился ужинать к даме сердца. Следуя за Киселевым по узким крутым улочкам Генуи, он думал вовсе не о Нине Аристарховне. Красоты ге­нуэзской архитектуры также не привлекали его взоров. Только одна мысль не давала Милорадову покоя: российский консул в Неаполе тоже знал о поручении царицы, а стало быть, мог обойти его и завладеть всеми лаврами.

На этом удары судьбы не закончились. Очередное раз­очарование постигло Сергея в ту минуту, когда он оказался лицом к лицу с Ниной. Он чуть не застонал от досады, обнаружив ее губы на уровне своих глаз. До сих пор он смот­рел на нее снизу вверх, потому что судьбе угодно было стал­кивать их только тогда, когда он, немощный, лежал в по­стели. Тогда он и подумать не мог, что она настолько высока. Теперь же с ужасом обнаружил, что, возможно, до конца жизни ему придется задирать голову, глядя на нее.

Сергей не отличался ни высоким ростом, ни богатыр­ским телосложением. Он никогда не чувствовал себя ущерб­ным, ибо ничем не отличался от большинства своих совре­менников. Да и о чем было переживать? Европейская мода превозносила именно тот самый тип, к которому он принад­лежал: интересную бледность и исключительную стройность, неотделимую подчас от болезненной худобы.

И надо же было случиться, чтобы единственная женщина, необходимая ему, оказалась такой неприлично высокой. Не об этом он мечтал, не этого хотел! В своих грезах он не раз носил Нину на руках. Теперь стало ясно, что сие сладкое ви­дение никогда не сможет воплотиться в жизнь. Разве ж ее поднимешь, версту коломенскую! Да и не прикрикнешь на жену, которая выше тебя на полголовы.

Сергей расстроился, но виду не подал. Не бывает женщин без недостатков. Вежливо прило­жившись к ручке молодой вдовы, он проследовал за Ниной, осматривать палаццо.

Итальянский особняк был весьма недурен, хотя по раз­мерам не шел ни в какое сравнение с петербургским дворцом графа. “Неплохое приданое”, - думал Сергей, осматривая ве­личественный фасад дома и уютный внутренний дворик с фонтаном и экзотическими растениями.

Трехэтажный фасад шириною в восемь окон, по обычаю местной архитектуры, вплотную примыкал к соседнему дому и был украшен колоннами, барельефами и фигурами антич­ных героев, в которых Сергей не слишком-то разбирался, но на­ходил достаточно красивыми. Парадный вход вел в просто­рный вестибюль с расписным потолком и двумя широкими лестницами, одна из которых вела в апартаменты графини, а другая в столовую, гостиную, и музыкальный салон. Также из вестибюля можно было попасть в кабинет, где некогда граф принимал посетителей, и во внутренний дворик, вымощен­ный мозаичной плиткой, который предназначался специально для приятного времяпрепровождения на свежем воздухе.

Только попав во внутренний двор, можно было убе­диться в том, что на самом деле этот дом имеет гораздо более внушительные размеры, чем кажется с фасада. Открытые га­лереи, поддерживаемые стройными колоннами, шли вдоль второго и третьего этажей. Мраморные скульптуры, разме­щенные между колоннами, гармонировали с фигурами на фа­саде, создавая законченный ансамбль. Весь дом производил впечатление единого целого. Здесь ничего нельзя было от­нять или добавить, не нарушив гармонии.

Напротив входа, в углу двора, крутая мраморная лест­ница винтом уходила на галерею. Отсюда можно было по­пасть в апартаменты, которые прежде занимал граф, а также в комнаты для гостей, которых в этом доме всегда было доста­точно. Прислуга размещалась под крышей, а хозяйственные помещения и огромная кухня – на первом этаже.

Прямо во дворе был накрыт стол на четыре персоны. Как вскоре выяснилось, сотрапезничать графине и Милора­дову предстояло с Киселевым и пухленькой итальянкой в красивом вечернем платье. Когда она появилась, Нина на ми­нутку отлучилась, а мужчины, стоя у фонтана, обсуждали устройство генуэзского водопровода, доставлявшего в город родниковую воду с расстояния не менее двадцати пяти верст.

- Даниеле? – пропела итальянка, направляясь к мужчи­нам.

Киселев замолчал на полуслове и бросился к ней:

- О, мое солнце, ты уже здесь! – и заговорил по-итальян­ски, представляя ей гостя. Затем легко перешел на француз­ский, и сказал, обращаясь уже к Сергею:

- Синьорина Антонела - моя невеста, наперсница на­шей дорогой графини.

С этого момента разговор, как и в любом Санкт-Петер­бургском салоне, велся исключительно по-французски.