Шелковый путь «Борисфена»

Вооружившись плессиметром и специальным молоточ­ком, он долго выстукивал ее грудь и спину поверх ночной со­рочки. В области перкуссии Данила Степанович был непре­взойденным специалистом. В университете он старательно постигал это дело, к тому же имел от природы идеальный слух. На экзамене ему, единственному из однокашников, удалось сразить преподавателя, выдержав испытание с бле­ском. Тот профессор слыл грозой студентов. Испытания он проводил за огромным столом с толстой дубовой столешницей. Под столешницей коварный экзаменатор прилеплял несколько мо­нет различного достоинства, а студент, выстукиванием, дол­жен был не только определить их точное расположение, но и назвать номинал. Если бы в легких графини затаился хоть малейший очажок болезни, Киселев, непременно, обнаружил бы его.

Затем он выслушал дыхание, прикладываясь ухом к ее спине. Под конец велел открыть рот и осмотрел горло, по­светив себе маленьким круглым зеркальцем.

- Сплин у графинюшки, - сообщил он Милорадову свой диагноз. - Кабы не траур, посоветовал бы вам в люди ее вы­везти, в театр свести, наконец. А так, не знаю, что и сказать.

Сергей тоже не знал.

- А не взять ли нам наших дам с собою в следующую поездку? – осенило внезапно Данилу Степановича. – Смена обстановки – наипервейший метод лечения сплина.

Киселев предложил это исключительно как лекарство для Нины Аристарховны, но Сергей Андреевич сделал со­всем иной вывод. На этой неделе Милорадов с Киселевым собирались отбыть в Австрию. Там, в одном из итальянских селений должен был состояться ежегодный праздник, на ко­торый съезжались шелководы со всей округи. На празднике Сергей Андреевич намеревался не упустить свой шанс и за­вербовать десяток-другой специалистов этого тонкого дела. Идея секретаря ему очень понравилась. Ведь на Австрийских землях, где законы запрещают эмиграцию, они с Данилой Степановичем могут работать только нелегально. Дамы для них, в данном случае, защита куда более эффективная, чем дипломатические ранги и паспорта. Ни один страж закона не догадается, что вербовщики колонистов могут путешество­вать в сопровождении женщин. Их примут просто за празд­ношатающихся иностранцев, пожелавших посмотреть на сельские развлечения!

Графиня с благосклонностью приняла приглашение. Ей редко приходилось покидать Геную и очень хотелось увидеть другие места. Антонела же была просто вне себя от счастья. Праздник! Кто же от такого отказывается! Оставшиеся до по­ездки дни она носилась по дому, то напевая, то хватаясь за голову. Выяснилось, что с собой нужно взять превеликое множество вещей, без которых женщинам никак не обойтись.

Наконец, день отъезда настал. Удобная берлина, запря­женная четверкой лошадей, отправилась в путь по крутой горной дороге. Кучер-итальянец управлял лошадьми весьма умело. А его искусство, на такой дороге, ох, как требовалось! С одной стороны – круто уходящий вверх обрыв, с другой – бездонная пропасть. У Милорадова мурашки бегали по коже от подобных пейзажей. Харитон, бедняга, сидел в углу, за­жмурившись, и шептал “Отче наш”, - единственную молитву, которую никакой страх не мог вышибить из его головы. Антонела и Данила Степанович смотрели только друг на друга. И только Нина не могла оторвать глаз от окна.

Красота гор завораживала. Женщине казалось, что она превратилась в птицу и теперь медленно парит над пропа­стью. Подобные мгновения, когда душа переполнялась восторгом, не часто случались в ее жизни. Именно это, считала Нина, и есть настоящее счастье.

Очередная попытка соблазнить переездом хоть одного шелковода не увенчалась успехом. В селении к заезжим отнеслись с радушием, пригласили на предстоящий праздник, выслушали Манифест, сказали, что помнят, как приезжал другой русский с той же бумагой. Сергей Андреевич и Данила Степанович долго беседовали с мужчинами, но ото всех услышали один единственный ответ:

- Нам это невыгодно.

К вечеру, когда путники собрались уезжать, над горами собрались тучи. Милорадов велел закладывать экипаж. Антонела чуть не плакала от горя, на ее надутые губки было жалко смотреть.

- Пожалуй, неразумно пускаться в путь через горы, на ночь глядя, да еще и в дождь, - сказал Данила Степанович, обращаясь к Милорадову, когда вдалеке прогромыхал первый гром. – В здешней таверне можно снять две комнаты. Одну для дам, другую для нас с вами.

Глаза Антонелы засверкали от счастья, ей безумно хотелось остаться на праздник. Она слышала, что будут танцы, цирковое представление и фейерверк.

- Я слишком устала и с удовольствием переночую здесь, - сказала Нина, предвосхищая возражения Сергея. Она боялась, что он откажется из боязни оскорбить ее чувства и Антонела останется без развлечения.

Пылкая итальянка без лишних слов помчалась к таверне. Мужчины с трудом поспевали за ней. Нина направилась к каретному сараю, ей нужно было отменить распоряжение Сергея и взять шаль, оставшуюся в экипаже на сидении.