Шелковый путь «Борисфена»

Тот тип, который не мог отличить клавесин от барабана, а тенор от баса, оказался вовсе не скупердяем. За концерт на его вилле Сандро получил пятьдесят дукатов. Окрыленный, он возвратился в Геную, а затем отправился в Парму. Там его постигло первое разочарование. Одного из вельмож, которые приглашали его, вообще не оказалось в городе. Другой откладывал концерт в течение четырех дней, а третий долго тянул с оплатой, выжидал, сколько заплатит второй, чтобы, не приведи Господи, не дать лишнего.

Каждый день Сандро писал Нине письмо, а, возвратившись домой, нашел ровно столько же ее ответов. О, как ему было приятно! Ведь он рассчитывал получить по приезде всего одно признание в любви.

Сандро так спешил увидеть свою невесту, что не распечатал ни одного послания.

- О чем же ты мне писала? – спросил он при встрече.

- Там нет ничего такого, что я не хотела бы говорить тебе каждый день, - ответила она с улыбкой, обнимая его.

- Тогда говори, - потребовал он. – А письма я не буду сейчас читать. Возьму с собой в Турин.

О том, что в Парме он заработал слишком мало, Сандро Нине не сказал. Уж в Турине-то должны прилично заплатить. Ведь там княжеская свадьба!

Но в Турине получилось еще хуже, чем в Парме. Бракосочетание состоялось вовремя, но Алессандро там вообще не заплатили. Он попытался добиться аудиенции у князя, пригласившего его, но ничего не вышло. Изо дня в день ему говорили, что Его светлость занят и никого не принимает.

Путь домой предстоял неблизкий, у Сандро больше не было времени ждать.

- Оно понятно, что князь занят, и ясно чем, но ведь и совесть иметь нужно! – сказал он на прощание обер-церемониймейстеру Его светлости.

По пути домой Сандро даже представить себе не мог, как скажет Нине, что вернулся ни с чем. Ему нужны были еще хотя бы двести дукатов. Но где их взять? Неужели все-таки придется идти к Гаспаро и сознаваться в своей полной несостоятельности или запускать лапу в приданое дочери?!

Уже смеркалось, когда они въехали в город. Сандро отослал Мару домой, а сам поспешил в графский палаццо.

Русский лакей, стоявший у двери, не пустил его дальше порога, объявив, что графиня в столь поздний час изволит почивать. Нужно сказать, что слуга Милорадова оказался способнее своего господина и вполне сносно освоил итальянский. По крайней мере, Сандро его понял.

- В таком случае, я хотел бы видеть доктора или синьору Антонелу! – Сандро не собирался уходить, не достигнув желаемого.

Но тут появилась графиня собственной персоной.

- Алессандро, наконец-то! Корабль уже почти неделю стоит в порту. Отплытие завтра в полдень!

- Ступай к хозяину, Харитон, - велела она лакею. – Я сама провожу гостя и запру дверь!

Однако Харитон свое дело знал туго. Как только хозяйка и учитель вошли в гостиную, он на цыпочках прокрался к двери и приложился ухом к замочной скважине.

Итальянец был возбужден, он говорил хоть и громко, но очень быстро. Единственное слово, которое Харитон понял совершенно отчетливо, было “soldi”. Графиня, кажется, пыталась успокоить своего гостя, но, не более чем через четверть часа, тот вылетел из палаццо, как ошпаренный. Харитон подождал, пока Нина Аристарховна удалится к себе, вылез из-за портьеры, за которой прятался, и побежал докладывать хозяину.

- “Деньги”, говоришь? – усмехнулся Сергей Андреич. – И убежал так, будто за ним сто чертей гнались? Ха! Чего и требовалось!

То, что Сандро ничего не заработал, Нина поняла еще до того, как он открыл рот. Мечта рухнула. Он никогда не согласится плыть в Россию за ее счет. Нина и уговаривать его не стала бы. Но даже если бы и уговорила, то как они вернутся обратно?

Наверное, у нее все было написано на лице. Он схватил ее в объятия и стал горячо уверять, что еще не все потеряно, что к утру он найдет деньги. Должно быть, его возбуждение передалось и ей, потому что она перестала понимать его слова, чувствовала только прикосновения горячих ладоней. Она приникла к нему всем телом, забыв о том, что одета лишь в ночную сорочку и пеньюар. Ей все равно было, о чем он говорит, только бы не молчал и не выпускал из этого сладкого плена. Каким-то образом его рука оказалась у нее на груди. Нина заметила это, но ничего не сделала, чтобы предотвратить покушение. Теперь его пальцы ласкали нежное полушарие, едва прикрытое тончайшим шелком. Желание, о существовании которого Нина лишь смутно догадывалась, парализовало ее. Сейчас, если бы Сандро потребовал, она отдалась бы ему прямо здесь, в гостиной, на ковре. Но он внезапно отпрянул. Глаза его пылали, руки дрожали.

- Встретимся завтра на корабле, - проговорил он и быстро вышел.

Спустившись вслед за ним, Нина закрыла дверь и медленно направилась в свою спальню. О, она понимала, почему он убежал, и не знала, благодарить или проклинать его за это. Огнедышащий змей, выпущенный им на свободу, продолжал раздирать ее тело.

Спать Нина не могла. Что же она делает с Сандро, с собой, с ними обоими! Ведь, не упрись она в своем желании, они уже давно могли бы обвенчаться!

И только под утро она догадалась, где он собирается взять деньги.