Шелковый путь «Борисфена»

Нина тоже прислушивается. Шум драки, сопровождаемый отборной русской бранью, отчетливо доносится сквозь доски.

Всплески за бортом и победный клич русских матросов, которым вторит оглушительное рыдание новобрачной не оставляют сомнений в исходе сражения.

Вот и все, любовь моя, все кончилось. Остался пустяк – дождаться, пока нас вытащат из-под этих обломков.

Вблизи “Борисфен” представляет собой ужасное зрелище. Он стоит на якоре в порту. “Минерва” отошла чуть дальше, но оставила бриг в пределах досягаемости своих пушек.

Из девяноста шести корсиканцев погибло одиннадцать, ранено тридцать шесть. Дино - единственный, кого недосчитались. Он не то сбежал, не то утонул в Босфоре.

Экипаж брига тоже сильно пострадал. Во время нападения геройски погибли девять матросов. Ядро, угодившее в трюм, убило семерых, но только благодаря этому фон Моллеру со товарищи удалось вырваться. Итого, вместе с капитаном, умерших - семнадцать из восьмидесяти девяти. Карл Иванович ранен, но, к счастью, не тяжело. Потери ранеными – двадцать четыре человека.

На “Минерве” погибших нет, ранено двое.

Когда Милорадов прибыл на “Борисфен”, уцелевшие матросы при помощи экипажа корвета разбирали завал, образовавшийся в результате падения мачты. Та же шлюпка, что доставила господина консула, увезла Карла фон Моллера на “Минерву”, в лазарет.

Тело капитана Тихонова найдено под обломками его каюты. Матросы, сняв шапки, склоняют головы в скорбном молчании. Из-под треснувшей дубовой панели виднеется лоскут ярко-красного шелка.

- Женщина! Там женщина! – кричит кто-то.

Матросы бросаются разбирать завал. Панели тяжелы. Господин консул, стоя чуть в стороне, наблюдает за работой. Лицо его бледно до зелени. Сергея тошнит.

“Она мертва, - думает он. – Крови не видно лишь потому, что платье красно”.

Первым освобождают Лоренцини. На нем нет ни камзола, ни жилета, только черные панталоны, кушак и белая рубашка, испачканная и разорванная. Сквозь прореху на плече виднеется царапина, покрытая запекшейся кровью. Он прикрывает глаза ладонью. Его слепит яркий свет.

- Grazie, - говорит он, но вместо ответа получает удар кулаком в челюсть.

Это матросы с корвета. Они окружили поверженного итальянца:

- Смотрите! Здесь еще один! Думал, спрячется! – они приняли Сандро за корсиканца.

Сергей молчит. Матросы громко обсуждают находку.

- Чем занимался, гад! С женщиной забавлялся!

- Надо же, в шелковую рубашечку вырядился! Наверное, главарь!

Внезапная догадка осеняет Милорадова. Да! Именно так! Он и есть организатор нападения! Только после его появления корсиканцы начали вербоваться!

Он подскочил к Сандро и схватил его за грудки. Сергея не беспокоило, что противник лежит:

- Так, говоришь, на Рождество ты был в Вене? А может, на Корсике?! В трюм его!

Сандро и опомниться не успел, как его заковали в кандалы. На Нину никто не обращает внимания. Но она не дает о себе забыть, сопровождая эту сцену истерическим криком. Она все видит, но не может встать, ее платье по-прежнему прижато упавшей балкой.

Сергей в изумлении оборачивается. Неужели это она так отвратительно кричит?

Через пять минут, когда Лоренцини оказывается там, где ему и полагается, вместе с корсиканцами, под стражей, Нину окончательно высвобождают. Она рыдает, сидя на палубе. Ее платье испачкано и измято, но оно не порвалось.

Сергей подходит к ней, присаживается рядом и обнимает за плечи:

- Не плачь, Нинушка! Он обманул не только тебя.

Она протестует и отталкивает его руку:

- Нет! Уйди! Видеть тебя не могу!

- Я все понимаю, - терпеливо продолжает Сергей. – С этим нелегко примириться. Но я тебя не виню и никогда не оставлю. Он преступник и ты будешь вынуждена это признать!

Когда-то давно мама вручила Сандро коробочку с зубным порошком и объяснила необходимость заниматься чисткой зубов.

- Ты хороший певец только до тех пор, - сказала она, - пока у тебя целы все зубы.

Очутившись в трюме, Сандро первым делом проверил, все ли зубы у него на месте. Вроде все есть. И на том спасибо. Возмущение кипело в нем.

Разве можно так поступать с человеком? Обвинять без суда и следствия и сразу же заковывать в кандалы, не позволив сказать ни слова в свою защиту!

Обвинение Милорадова показалось ему абсурдным. При чем здесь Корсика? Сандро никогда в жизни не был на Корсике!

В трюме пахло потом и гарью, несмотря на то, что он теперь отлично проветривался через обширный пролом в верхней палубе. У пролома беспрестанно дежурили два вооруженных матроса, которые и носа никому не позволили бы высунуть наружу.

Нину вытащили из-под обломков, она подошла к пролому, но охранники не разрешили им перемолвиться ни единым словом.

Арестованные корсиканцы улеглись спать так, будто ничего не произошло. Сандро подумал и решил последовать их примеру. Жизненные неприятности, они, как болезнь. Их появление абсолютно не зависит от твоего желания. Чем сильнее ты переживаешь, тем дольше они длятся. Он лег на охапке соломы, как раз под проломленной дырой, чтобы можно было видеть Нину, если она снова подойдет. Но видел только безоблачное небо и верхушку фок-мачты.