Шенгенская история

Высота и размеры остановившейся машины заставили его задрать голову вверх. Белый огромный автолайнер, кабина водителя высотой в два человеческих роста, на ней сверху на горизонтальной хромированной дуге несколько мощных фар-прожекторов. За кабиной – крытый длинный кузов. Под задней частью кузова – три пары колес, под передней – две, и еще одна пара под кабиной водителя.

Кукутис сделал несколько шагов от дороги, чтобы заглянуть в кабину. И увидел за лобовым стеклом молодого парня, слишком молодого для такой огромной машины. Правда, у него имелись довольно густые русые усы и такого же цвета волосы. Усы он явно носил для солидности. Сейчас он призывно махал рукой Кукутису, приглашая подняться к нему. Махал и вроде как улыбался, но улыбался «в усы», из-за чего самой улыбки видно не было, только в глазах она прочитывалась.

Кукутис кивнул, подошел к кабине со стороны дороги и замер, увидев в белой металлической стене вдоль двух вертикальных хромированных поручней отверстия для ног, чтобы можно было подняться в кабину, как по лестнице.

– Нет, – Кукутис мотнул головой. – С моей деревянной туда не забраться!

Снова отошел на метров пять в сторону, привлек внимание водителя и показал ему рукой вперед на дорогу. Мол, поезжай!

Водитель удивился. А Кукутис, уже вроде как и попрощавшись с ним мысленно, стал ждать, когда этот автолайнер уедет и освободит дорогу, чтобы можно было снова другие машины высматривать, машины, в которые человек садится легко, только дверцу откроет – и уже на сиденье!

Сверху щелкнула металлическим звуком дверь. Из-за кабины со стороны дороги водитель вышел. Невысокий. На фоне кабины похожий на доброго гномика.

– Вам куда? – спросил он.

– Во Францию, – ответил Кукутис.

– Так вам повезло! Садитесь! Я как раз в Испанию через Францию еду!

– Я бы сел, – спокойно произнес старик. – Но мне туда, – он показал вверх на дверцу кабины, – с моей деревянной не добраться!

– А я вас подсажу! – предложил парень.

Через пару минут Кукутис действительно сидел в кабине – просторной и наполненной разными блестящими штучками, как кабинет стоматолога. Вспомнился страх, который Кукутис ощущал в том кабинете. Вспомнились страх и улыбчивый усатый зубной доктор. Только усы у доктора были седые, да и сам он был седой. А вот теперь, в этой кабине, вызвавшей из памяти кабинет стоматолога, Кукутис ощущал совсем не страх, а стыд. Хотя парень уже забрался на свое водительское место и просматривал развернутую, как газету, карту автомобильных дорог.

– И что, когда я выходить буду, вы тоже мне под мою старую задницу плечи и голову подставите, чтобы я, не дай бог, не свалился? – спросил полушутливо-полуобиженно Кукутис – уж очень ему хотелось от этого неприятного ощущения как можно быстрее избавиться. Иначе ведь действительно можно себя немощным почувствовать и крест на себе поставить!

– Да вниз легче будет, – отвлекся от карты парень. – Руки ведь у вас крепкие?

Кукутис кивнул.

– Так вы руками за поручни схватитесь, а левую ногу в ботинке будете из дырки в дырку переставлять.

Старик представил себе такой способ спуска на землю и показался он ему очень даже приемлемым и безболезненным.

– Ну что, поехали! – радостно сам себе скомандовал усатый парень. Потом обернулся. – Меня Йоахим зовут!

– Кукутис, – представился старик и почувствовал, как огромная машина, в кабине которой он сейчас сидел, поехала. Поехала как-то оторвано от земли.

Наклонился он вперед, чтобы на дорогу глянуть. А до дороги – метра три! И она, дорога, к тому же вроде как еще ниже опускается.

Отшатнулся Кукутис назад, прижался к мягкой спинке сиденья. Почувствовал, как под пальто и под свитером, и под рубашкой клетчатой, и под майкой вниз по позвоночнику к пояснице капля холодного пота покатилась.

– Жарко! – прошептал Кукутис испуганно.

– Да? – удивился Йоахим. – Сейчас охладим! Перетопил, наверное!

– Нет, это мне жарко! – Кукутис стал расстегивать пуговицы на сером пальто. Воротник опустил. – У вас тут, как в самолете!

– Да. – В глазах водителя, бросившего взгляд на пассажира, промелькнула гордость.

– А я самолетов боюсь! – признался Кукутис и не почувствовал ни капли стыда.