Шенгенская история

– Ничего, – голос Поля зазвучал вдруг грустнее. – Мне теперь и на ноги надели защитные кольца… Сказали, что так надо… Лежать очень неудобно. А ты где?

– Я на Севере, в Лилле, – Андрюс оглянулся по сторонам, словно искал, что бы такое из увиденного описать Полю. Но, видимо, ничего достойного описания не обнаружил. – Тут знаешь, какое метро?

– Какое?

– Поезда короткие, из двух маленьких вагонов, и без водителя!

– Да?

– Да, точно! И часть рельсов уложены на эстакадах над улицей, как в Париже на бульваре Гренель или бульваре Гарибальди!

– Интересно! – В голосе Поля прозвенело радостное любопытство.

– Филипп к тебе приходит?

– Да, через день! Вчера выиграл у меня в шашки!

– Как? – удивился Андрюс.

– Не знаю как! – признался Поль. – У него очень сильная память. Папа тоже тут был и переставлял шашки, когда я делал ход и когда он. Может, потому, что он играл черными? Я ведь тоже всегда выигрывал у тебя, когда играл черными!

– Ты только черными и играл! И ходил первым! – напомнил Андрюс.

– В следующий раз я снова буду играть черными! – решил вслух мальчик. – Папа показывает, что он устал держать руку с телефоном возле моего рта! Я тебе скоро снова позвоню! Пока!

Прошло еще полчаса, прежде чем Андрюс с помощью случайных встречных, понимающих английский, вышел к детскому корпусу. Вышел и обомлел. Футуристическая архитектура комплекса автономной детской больницы, носящей совсем другое название – Госпиталь Жанны Фландрийской, – ошеломила его. Пятиэтажный, стального цвета острый нос дома-корабля, перед которым остановился Андрюс, с выдвинутой, нависающей слева над землей комнатой-«бойницей», длинным сплошным окном направленной в сторону неосуществимого движения, в условный «вперед», куда другие окна здания просто не могли заглянуть, заставил стоящего перед ним человека открыть в изумлении рот. Этот «нос» переходил в мощный «корабельный» корпус, который дальше, казалось, становился ниже и превращался в здание другой, но тоже странной, необычной формы.

Андрюс решил обойти острый нос здания слева. Там, слева и впереди, виднелся вход с длинным и широким козырьком. Он не сразу обратил внимание, что идет по траве, по вялому газону, потерявшему живость своего зеленого цвета из-за сезонного холода, идет по податливой сырой земле.

Выбравшись на асфальт подъездной дороги, Андрюс потопал по нему ботинками, сбивая с подошв налипшую почву.

Мимо, ко входу в госпиталь, чуть не сбив Андрюса, пролетела красная малолитражка. Затормозила перед железными столбиками, разделяющими площадку под козырьком и узкую автомобильную аллею. Выбежал водитель, открыл заднюю дверцу, поднял с детского кресла ребенка и побежал с ним на руках к стеклянным дверям.

Андрюс остановился у этой малолитражки. Дверца машины со стороны водителя оказалась незакрытой. Он ее подтолкнул, закрыл. Оглянулся на вышедших под козырек трех врачей в белых халатах с одноразовыми стаканчиками в руках. Самому захотелось кофе. Может, даже не кофе, а просто присесть где-то в спокойном месте и подумать. Подумать о том, что его здесь, возле детского корпуса больничного центра, смущает и даже беспокоит. Объяснение уже почти звучало в его мыслях, но он словно специально его глушил, отодвигал на позже.

Зашел в просторный холл. Увидел указатель, показывающий дорогу к лифтам. И кофейный автомат под стенкой.

Кинул в автомат один евро и нажал на кнопку «эспрессо». Вышел с пластиковым стаканчиком в руке на улицу. И, сделав глоток, смирился с неизбежностью объяснения самому себе своего внутреннего беспокойства.

Эта больница показалась Андрюсу неправильной. Совершенно неправильной. Нет, она, конечно, впечатляла размерами, суперсовременной архитектурой. И внутри наверняка она соответствовала последнему слову медицинской науки. Но почему ее построили здесь, вдали от города, вдали от обычных улиц? Почему ее вынесли почти за пределы Лилля, как обычно стараются вынести за пределы города кладбище?

Андрюс стоял спиной ко входу. Смотрел на две автомобильные аллейки, разделенные метровой полоской травы, зажатой с двух сторон бордюрами: одну подъездную к детскому корпусу, к больнице Жанны Фландрийской, вторую – отъездную, снова вливающуюся в обычную дорогу, по которой только что проехал городской автобус. За дорогой – современный корпус университетского факультета медицины, ступеньки, по которым вверх-вниз ходят студенты и студентки. Ни одного жилого дома вокруг, ни одного кафе, ни одного турецкого фаст-фуда!

«А где же тогда сидят клоуны? – задумался Андрюс. – Где они собираются? Куда за ними заходят родители больных детей???»

Беспокойство сменилось озадаченностью. Кофе из автомата ему не понравился. Он выбросил недопитый эспрессо вместе со стаканчиком в урну.

«Есть два варианта, – попробовал сосредоточиться. – Или идти искать ближайшие к „Городу больных“ улицы и заходить во все кафе и ресторанчики подряд, или оставаться здесь и ждать, пока кто-то из клоунов вместе с заказчиком не зайдет в двери больницы. А потом ждать, пока не выйдет, и идти за ним следом».