Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии

Торнада явно получила инструкции все в том же приватном порядке.

«Кивенс тоже несет за это частичную ответственность».

– Мы уже установили, – буркнул я, – что Клику можно обвинить вообще во всем произошедшем.

– Кивенс окажет необходимую помощь, – отозвался от имени семьи Барат Альгарда. – Кипрос, я полагаю, исправлять все должен Зардоз.

– Да, сэр. Зардоз и Тедди. И Маттер. И Висяк, и Гек, и Шипастый.

– Надо бы посмотреть, не удастся ли Джону Растяжке найти еще крыс. Ну, чтобы отловить забившихся в самые глухие дыры жуков. И самые последние кладки.

«Тебе, Гаррет, стоит следить в этой компании за своим языком. По части опасности мисс Торнада не уступает Альгардам».

Тоже верно. Я-то думал больше о том, что говорил Джон Растяжка: что крысы могут отказаться спускаться туда еще раз. А ведь мог бы подумать и о том, как лучше хранить секрет. Язык у Торнады без костей – и можно не сомневаться в том, что́ попытались бы наворотить типы с Холма, доведись им заполучить власть над тем, кто умеет управлять крысами.

78

Ушли все сразу – включая Тинни, заявившую, что не может доверить Торнаде и Прилипале двух подростков с гормональной бурей в крови. Не лишено смысла. То, что касалось доверия к Торнаде.

Я не стал напоминать ей, что она сама была ненамного старше Киры, когда мы познакомились. Но разумеется, с моей стороны все ограничивалось тогда выпученными глазами. Тинни Тейт приходилась младшей кузиной моему закадычному дружку Денни. Очень хорошенькой кузиной. Почти членом семьи. И она, и ее сестра Роза считались для меня табу. По крайней мере, тогда.

Шло время. Тинни и Роза выросли. Роза съехала с катушек. Денни погиб – несчастный случай. Мы с Тинни сцепились рогами, разгребая эти завалы, да так и остались. Изменить этого не смогли никакие дальнейшие потрясения.

Я нацедил кувшин самого крепкого «Вейдеровского особого темного» и вернулся в свой маленький кабинет, который делю с воспоминаниями об одном из самых сильных потрясений – об Элеоноре.

Я наполнил кружку и повернул стул лицом к волшебному полотну:

– Что ты, милая, об этом думаешь? Не пора ли нам с Тинни переходить на следующую страницу?

Элеонору написал совершенно сумасшедший гений. Все его работы до предела заряжены магией – только что искры не сыплются. А может, не магией, а любовью и ненавистью, но тоже до предела. Однако портрет Элеоноры, увидевшей кошмары из своего прошлого, – несомненно, самый замечательный из всех его шедевров.

Он давно уже мертв, и магия начала улетучиваться из его работ начиная с ночи его убийства. Однако связь холста с душой давным-давно сгинувшей Элеоноры все не рвется. Каждый раз, когда я подхожу к этой картине, она в какой-то мелочи, да меняется. Элеонора служит мне опорой, ориентиром и зеркалом. Даже в большей степени, чем туша в соседней комнате. У него своих проблем хватало, а в тот вечер – особенно.

Покойнику не слишком повезло с чужими мозгами. Самые интересные люди из тех, что гостили сегодня в моем доме, отличались раздвоением личности. А те, в чьи головы он мог залезть без труда, не представляли никакого интереса. Теперь он хандрил и пытался выжать максимум из того, что ему удалось-таки набрать.

Все, включая моего провозгласившего себя едва ли не божеством партнера, сходятся в том, что Элеонора существует исключительно в моем воображении. Меня такое положение дел вполне устраивает. В некотором роде это даже правда.

Так или иначе, Элеонора существует. Мы общаемся.

Отражение привело в движение кое-какие мысли. Подобно обладающему множественными сознаниями логхиру, я повертел ими так и этак, а Элеонора помогала мне взвесить за и против следующего приключения Гаррета.

– Скажи, почему меня всегда одолевает меланхолия, когда мы вдвоем?

Она дала мне понять, что меланхолия – это цена, которую я не могу не платить, поскольку единственный человек, с которым я мог бы поделиться самым сокровенным, находится на другом берегу.

С этим я поспорить не мог. Все оставшиеся на этом берегу обладали властью судить и осуждать меня. Даже Синдж, с которой мне почти так же спокойно, как с Элеонорой.

Надо отметить, что вне своего маленького владения Покойник сегодня в мои дела не встревал. Ни разу. Может, даже не подслушивал. Вполне возможно, не подслушивал. Почти наверняка.

Я знаком с Покойником дольше, чем с Тинни, и почти так же давно, как с Морли. Я с ним живу под одной крышей. И даже порой почти растворяюсь в нем. При всем этом я знаю его гораздо хуже, чем лучшего друга или светоч моей жизни.

Кто-то постучал во входную дверь. Я не пошел открывать. Синдж и Дин давно уснули. Спустя некоторое время Покойник сделал перерыв в своих размышлениях.

«Нашим несостоявшимся гостем был полковник Туп. Он заходил сюда по делам, но в действительности им двигало желание пообщаться с личностями, не на сто процентов отрицательными. Он очень одинок, этот полковник».

У меня не нашлось ехидного ответа. В моем тогдашнем настроении я мог только посочувствовать Уэстмену Тупу, неплохому человеку, старающемуся делать все, что от него зависит, в чудовищных условиях.