Шепот под землей

Вот почему совместные операции не любят ни в одном отделе. Воняя уже гораздо меньше, мы вышли из раздевалки в кладовку. И обнаружили, что Рейнолдс отправилась изучать окрестности. Мы нашли ее на танцполе, она беседовала с Олимпией и Челси. Подошли, и она вернула Олимпии массивный черный телефон – такие покупают, если приходится проводить много времени в воде. Пока мы отмывались, Рейнолдс воспользовалась моментом и вышла на связь с внешним миром. Интересно, куда она звонила? В посольство? Или, может, сенатору? И правду ли она сказала насчет того, что у нее нет дублера?

Я глянул на часы: было полседьмого утра. Неудивительно, что я валился с ног. Веселье в клубе тоже понемногу сходило на нет, стайки подростков кучковались вокруг диванов и кресел, а немногие оставшиеся на танцполе дергались как заведенные. Так бывает, если ты вознамерился выжать из ночи весь драйв без остатка. Еще я заметил, что диджей не вставляет ни словечка, меняя треки. А уж если диджея утомило звучание собственного голоса, то он воистину устал как собака.

Я поймал взгляд Олимпии и кивнул, предлагая им с сестрой подойти. Они откровенно забили на то, чтобы притворяться равнодушными. Наша спецагент как следует подогрела их любопытство, и девчонки ужасно хотели разузнать о ней побольше.

– Ваши реки… – начал я.

– Что наши реки? – бросила Челси, сверкнув на меня глазами.

– Они… ну, протекают в основном под землей. Верно ведь?

– Ну мы же не можем вечно прохлаждаться за городом. В отличие от некоторых, – вздернула нос Челси, – нам надо зарабатывать на жизнь.

– Хотя у Тай есть планы, – добавила Олимпия.

– Да они у нее всегда есть, – сказала Челси.

– А если бы под землей, в канализации, жили, например, люди, вы бы это заметили? – спросил я.

– Нет, разве только рядом с руслом, – покачала головой Олимпия. – Нам не особо хочется возиться в грязи.

– Да и кому захочется, – добавила Челси.

– Иногда, – Олимпия как-то странно всплеснула руками, – у меня бывает такой, знаешь, зуд в голове. Как будто там крутится какая-то мысль, и я не уверена, что она моя.

– Не, это скорее как если нога дергается, – сказала Челси.

– У тебя нога дергается? – нахмурилась Олимпия. – С каких это пор?

– Я же говорю, что она постоянно дергается! – отозвалась Челси. – Просто иногда мышцы сокращаются. Непроизвольно.

– Вы не встречали здесь парня по имени Джеймс Галлахер? – спросил я прямо. – Он американец, белый, лет двадцати с небольшим. Студент художественного колледжа.

– Она, – Олимпия кивнула на Рейнолдс, – приехала из-за него?

– Это кто-то важный? – спросила Челси.

– Жертва убийства, – ответил я.

– А это не тот, которого нашли на Бейкер-стрит? – спросила Олимпия.

Я ответил, что он самый и есть, и, случайно скользнув взглядом по залу, обнаружил за барной стойкой Закари Палмера.

– Давно он у вас работает?

– Кто? – переспросила Олимпия, оглянулась и увидела Зака. – А, наш маленький гоблин?

– Разве он гоблин? – удивился я. – Я слышал, он наполовину фейри.

– Да это одно и то же, – сказала Челси, – ну почти.

– Я их не различаю, – пожала плечами Олимпия.

– Для нас они все на одно лицо, – добавила Челси.

– Но он у вас тут работает? – повторил я вопрос. – Официально?

– Скажешь тоже, – фыркнула Челси, – просто местный парень, приходит иногда подхалтурить.

– Точно, – кивнула Олимпия. – Раз халтурит – значит, гоблин.

Я опять глянул на зал. И обнаружил, что Зак смотрит прямо на меня. Очень хотелось подойти и задать ему пару вопросов, но сил уже больше не было торчать в подземке.

– Ну, мне сейчас некогда с вами разбираться, – сказал я, – но вашей маме я про сегодняшнее расскажу, так и знайте.

– Ой, боимся-боимся. Аж поджилки трясутся, – съязвила Олимпия.

– Успокойся, волшебничек, – мурлыкнула Челси, – мы знаем свою меру.

Окинув их напоследок наисуровейшим взглядом, который, правда, произвел нулевой эффект, я вышел вслед за Кумаром и Рейнолдс.

Варианта у нас было два: долго-долго подниматься по винтовой лестнице либо пройти через станцию «Холланд-парк», ее как раз открыли. Оттуда, по крайней мере, можно будет подняться на лифте. Выбор был очевиден, и мы уже двинулись к выходу, когда меня перехватил Зак.

– Что ты здесь делаешь?

Я кивнул Кумару и Рейнолдс – мол, догоню.

– Да нам сказали, есть тут одно клевое местечко, – ответил я.

– Э-э… Не, погоди, я думал, вы ищете другие тоннели.

– В данный момент я ищу, во что бы переодеться.

– Мимо нас проходит старый тоннель Главпочтамта, – сказал Зак.

И тут я снова услышал свист. Мог бы и вообще не различить, учитывая басовое «туц-туц» и Зака, который пытался переорать музыку. Услышав его в третий раз, я окончательно убедился, что это не выкрутасы диджея, и стал озираться вокруг. С другой стороны танцпола Кумар махал мне рукой. Увидев, что я его заметил, показал пальцем сначала на свои глаза, потом на дальнюю часть клуба.

Я снова повернулся к Заку и увидел на его лице какое-то странное, лихорадочное выражение.

– Мне надо идти.

– А как же тоннели?

– Потом.

Я начал проталкиваться через толпу. Кумар, увидев, что я близко, крикнул:

– Он здесь!

Кто, было и так ясно.

– Где? – спросил я.