Шепот под землей

– Не знаю, – пожал плечами Зак, – может, что-то связанное с искусством. А может, девчонку какую подцепил. Есть у них присловье: фею познаешь – назад пути не узнаешь.

Что-то он скрывал. Слишком уж упорно раз за разом уходил от темы.

– Стало быть, Джеймс пошел к ним тоннель, а ты остался снаружи? – спросила Лесли.

– В коридоре, – уточнил Зак.

– Но сам-то как думаешь, зачем он туда пошел?

– Меня вообще дальше коридора не пустили – и это после того, что я для них сделал! – сказал Зак, пафосно складывая руки на груди. – Не хотят меня там видеть, и все тут.

– А Джеймса, значит, хотели, – заключил я. – И ты обиделся?

– Вообще да, – сказал Зак, – должен сказать, было такое дело.

Еще бы: радостная встреча, обнимашки и веселье достались Джеймсу, а Зака, хотя он столько раз покрывал Стивена или разруливал за него наверху всякие проблемы, не пустили. Только потому, что он не потомок Билов или Галлахеров. Никакого упитанного тельца[47] ему не приготовили – хотя о тельцах, тем более упитанных, речи вообще не шло.

– Но все равно, – возмущался Зак, – хоть бы как поблагодарили.

Вот почему надо держать язык за зубами, если сидишь на допросе в полицейском участке. Мы ведь с Лесли были вполне готовы вычеркнуть Зака из списка подозреваемых – пока он не обнаружил свою неприязнь. А это уже был мотив.

Мы переглянулись. Я понял: она тоже слабо верит, что Зак убийца. Отвел глаза и вдруг понял, что посмотрел на нее без маски и просто прочитал мысль на лице, впервые не подумав о том, во что оно превратилось.

– А Грэму Билу подносили упитанного тельца? – спросил я. – Или, может, Райану Кэрроллу?

– Кто такой Райан Кэрролл? – спросил Зак.

– Известный художник и скульптор, – ответил я. – Джеймс был его поклонником.

– Извини, не знаю такого, – пожал плечами Зак, – не могу же я знать всех и каждого. Но если это был правильный Кэрролл – то да, и его могли впустить.

– А как насчет Грэма Била? Директора фирмы? – спросил я.

– Бывал он там, – кивнул Зак. – Но гораздо чаще заходил его брат. Очень уж любил копать. Жаль, что так погиб. Стивен говорил, с тех пор Грэма Била они больше не видели.

– Сколько их там? – спросила Лесли.

– Не знаю.

– Десять, двадцать, двести?

– Больше двадцати, – сказал Зак, – по крайней мере несколько семей.

– Семей, – выдохнула Лесли, – о боже.

– Они многие сотни лет живут наособицу, – сказал Зак. – Зуб даю, твой наставник и знать о них не знал. А теперь-то что? Явитесь туда всей толпой? Узнаете, что их дети не ходят в школу, и доложите в соцзащиту? Выпишете штраф за незаконное проживание в метро?

Он прожигал меня гневным взглядом.

– Чего молчишь? Сами не знаете, что будете делать, так ведь?

Он был прав. Я действительно не знал, что мы будем делать. Но ведь для этого Бог и создал начальство.

Однако и оно не знало, что делать дальше.

– Вам было известно, что там живут люди? – спросил Сивелл у Найтингейла.

Мы собрались возле маркерной доски в отделе убийств – там обычно висят расписания, записки и фото тех, кого только что вычеркнули из списка подозреваемых или свидетелей.

– Нет, – ответил мой шеф.

– Может, сейчас и не время об этом говорить, – надулся Сивелл, – но для меня налицо явный недосмотр с вашей стороны. Припомните, Томас, что случилось за этот год: я завел излишне близкое знакомство с мистером Панчем и участвовал в поджоге Ковент-Гардена. А Мириам достались бабы с зубастыми вагинами и люди-кошки. И теперь, значит, вы хотите поставить меня перед фактом, что под Ноттинг-Хиллом живут гребаные люди-кроты, вооруженные пистолетами «Стэн»? И их там целое гребаное поселение? Меня постоянно призывают считаться с вашим мнением во всем, что касается необычных и особых дел, но теперь у меня есть все основания выражать крайнее недовольство вашим подходом к служебным обязанностям!

– Это, разумеется, очень досадно… – начал было Найтингейл.

– Это, вашу мать, не досадно, – очень тихо сказал Сивелл. – Это просто непрофессионально.

Я уже достаточно хорошо знал Найтингейла и только поэтому уловил, как он едва заметно поморщился. И понял, что это означает.

– Вы, разумеется, правы, – вежливо сказал Найтингейл. – Я допустил недосмотр и приношу свои извинения.

Взгляд Стефанопулос вопрошал: «Че за хрень происходит?» А я и сам не понимал. Даже у Сивелла вид был настороженный.

– До того как стать главой Безумства, – пояснил Найтингейл, – я редко участвовал в городских операциях. Большую часть времени проводил за границей. Мы лишились большей части наших… – Он замялся, подбирая выражение. – Словом, большинство моих коллег, имеющих опыт подобной работы, не могли более нести службу. Весьма вероятно, что я нашел бы упоминания об этих подземных людях в соответствующей литературе, однако меня, как и вас, в последнее время отвлекали внешние факторы.

Сивелл сощурился.

– Я хочу, чтобы мы отправились туда как можно скорее. Пока эти гады не зарылись под землю. В смысле, не залегли на дно, – добавил он, сообразив, что сказал.

– Я предлагаю провести эту операцию после Рождества, – сказал Найтингейл.