Шепот Темного Прошлого

– Это точно было не на базе? И не на его скале? А кто стрелял, видел?

– Я же говорю, не понять, такая свалка… Не на базе, где-то в другом месте, там не было никаких строений… Все бегают, кричат, стреляют, крошат друг друга почем зря…

– Это называется не свалка, – пояснил Кантор. – Это называется битва. И раз тебе это приснилось, значит, он не погиб. Наверное, его тяжело ранят в этой битве, но жив останется. Как и все, кто тебе снился. И хватит хныкать. Расскажешь завтра королю, может, он что-то умнее придумает.

Мафей молча кивнул, вытер нос рукавом и опять захлюпал.

– Да что с тобой такое?! Пора бы уже как-то привыкнуть, что ли, раз ты постоянно такие сны видишь… Тебе же говорил наставник, и сам, наверное, знаешь, что от твоих снов не умирают. Ничего этому разгильдяю не сделается, выздоровеет и даже калекой не станет, с ним такое принципиально невозможно. Ну поболит, потерпит, со всеми случается, даже вон с королем случалось. Чего так убиваться?

Рыдающий принц сделал небольшую паузу, пошмыгал носом и жалобно вопросил:

– Никому не скажешь?

– Что ты тут сопли распустил, как девчонка? Не скажу, да ведь все равно догадаются.

– Нет… То, что я тебе скажу, никому…

– А… конечно. А что?

– Он тоже видел.

– Что видел? Тоже эту битву?

– Он видел, что его там убьют. Только не говори никому-никому!

– Не скажу… Так вот для чего мэтр хотел с ним поработать. Он тоже плохо помнил, как все было… – Кантор выдал серию заковыристых матюков, в которых фигурировали лично господин президент и все его предки до седьмого колена в разнообразных извращенных сношениях с некоторыми особо крупными и опасными представителями местной фауны, и сделал вывод: – Все равно, раз с этим делом разбирается король, он обязательно что-нибудь придумает.

Мафей снова согласно покивал и, помолчав, спросил:

– А все-таки как ты сюда попал?

– Пришел, – пояснил Кантор.

– Почему?

– Хотел тебя попросить…

– А, вы же вчера с Элмаром пили… – вспомнил Мафей. – Что, плохо?

– Ужасно, – честно признался Кантор.

Эльф вздохнул:

– Ну ложись. Не так, на спину. Я попробую… если получится…

– На спину? – Кантор заколебался.

– Ничего, кровать мягкая.

Кантор осторожно примостил свою многострадальную спину и покрепче стиснул зубы в ожидании целебного эффекта, который ему уже доводилось испытать на себе наутро после бала. Мафей честно попробовал. Два раза. Третьего раза Кантор не стал дожидаться и поспешно схватил врачевателя за руку.

– Хватит! Не получается – так не получается, нечего над больным издеваться! А выпить что-нибудь у тебя есть?

– Откуда? – виновато развел руками заплаканный целитель.

Кантор кратко высказался по этому поводу и задумался, насколько позволяла больная голова.

– А ну подумай, – предложил он, чувствуя, что своими силами не справляется, – куда нам можно пойти, чтобы я мог полечиться, а ты – успокоиться? Не переться же, в самом деле, на первый этаж к стражникам, срамиться только.

Мафей немного подумал и выдал идею:

– А пойдем к Жаку. У него всегда есть. Можно было бы к Элмару, но он, наверное, спит, а Жак вчера тоже все утро пил и сейчас, наверное, проснулся и лечится. Заодно и навестим его.

Будь Кантор в здравом уме, зарубил бы эту идею на корню, а с такого бодуна – откуда здравый ум возьмется?

– Пошли, – тут же согласился он, совершенно не подумав о том, что будет делать с двумя рыдающими собутыльниками. – Только оденься.

Мафей окончательно засморкал несчастный халат, бросил под кровать и быстренько натянул рубашку и штаны. К счастью, в отличие от некоторых горе-телепортистов юный принц не имел манеры промахиваться, и они прибыли точно в гостиную Жака. Картина, представшая взорам незваных гостей, была настолько сумрачна и безысходна, что у Мафея тут же брови заломились домиком от сострадания и даже Кантору стало как-то не по себе. В гостиной было темно и пусто, и в этой темноте и пустоте одиноко сидел за столом печальный шут в одном халате, сгорбившись над кружкой и не замечая, что роняет в нее пепел.

И тут Кантора прострелила такая мысль, что он чуть не рухнул, когда осознал, о чем именно подумал. Невольно, неосознанно, само собой, в голове мелькнуло: «Гард-минор, четыре четверти, три аккорда и пауза…» И едва он понял, что его нездоровая голова сама по себе, без всякого участия внутреннего голоса, соображает, как выразить музыкально только что схваченный зрительный образ, как тут же следом за этим услышал упомянутые три аккорда и паузу. В гард-миноре. На рояле. Верно, гитара сюда не подойдет, слишком мрачно для гитары, рояль и что-нибудь из смычковых или духовых, пониже…

Пока он удивлялся и хренел от того, что сам подумал, Мафей наконец решился заговорить, поскольку гостей Жак тоже не замечал. И мимолетные три аккорда улетучились.

– Жак, добрый вечер. Ты чего сидишь в темноте?

Жак вздрогнул и обернулся, и, увидев его глаза, Кантор невольно обрадовался, что прадедушка так кстати подарил ему экранирующий амулет. Не хотел бы он ощутить тот смертный страх, что смотрел на него глазами королевского шута.