Шербурские зонтики для «Адмирала Сенявина»

– Ну-с-с, Александр Алексеевич! Щас вас и кольнем. Только глюкозку, глюкозку, не волнуйтесь, даже таблетки сегодня не даю. По случаю праздника. Вы только плечико покажите, мне сдается, последний кусочек корочки снимем, чтобы вы продемонстрировали свою младенческую кожицу под ним.

Видя мрачное лицо Симы, док хотел предложить ему «шила», но, вспомнив, что весь его и не только его НЗ-спирт он поменял на парадную форму, вовремя прикусил язык. Сима нехотя расстегнул форменку, снял тельняшку и повернулся спиной к своему костоправу. Док хотя и был почти вдвое старше своего пациента, относился к нему уважительно, даже с долей, может и шутливого, юморного по-одесски, но подобострастия. Не о каждом старшине флота его командующий отдает хоть и устный, но все же личный приказ. Корочка на плече действительно отшелушилась, под ней проглядывал почти незаметный, чуть светлее остальной розоватой кожи рубец.

– Так, все, чуть-чуть спермацетового жирчика, облепихой обмажем и щадящую повязочку для закрепления кожички, – ворковал доктор Крайний, весьма довольный увиденным.

– Может не надо, док, я здоров абсолютно и шкура зажила, – Сима внезапно сделал на стуле стойку, выбросив почти до половины каюты ноги, чуть не опрокинув на пол при этом кювету со шприцами.

– Так, не гусарить, не гусарить, юноша, хоть вы и вправду потомок ахтырских гусар, но только здесь ваша эксцентричность неуместна, кожа еще тонкая, вдруг лопнет.

– Да не лопнет, док, давайте завязывать с мазями, уколами, я абсолютно здоров, все зажило, назначайте хоть какую комиссию, – Сима спрыгнул на пол со стула на руки и на них прошел по каюте, взбугрив мышцы под тонкой розоватой кожей на заживших плечах, потом потанцевал, перекидываясь с руки на руку, затем, ловко оттолкнувшись руками от палубы, вскочил на ноги. – Все, конец мучениям, ничего не лопается, – продемонстрировал он плечи доктору.

– Ну что же, так сегодня и доложим, пусть начмед решает.

– Да я сам уже все решил, ваш начмед мне по барабану.

– Да, Александр Алексеевич, вы продемонстрировали такие «две шаги налево, две шаги направо, шаг вперед и два назад», что даже в моей красавице Одессе были бы первым танцором. Ну, гусар, определенно гусар!

– Ахтырский гусар, уважаемый, и даже мои «что надо» мне не мешают! – ухмыльнулся Сима.

Доктор рассмеялся и решил ограничиться таблетками аскорбинки.

– Тогда пару кисленьких на всякий случай, – подавая Симе желтоватые круглые таблетки. – Вот тебе, гусар, витамин Ц, чтобы была сила в яй…

– …це, – подсказал Сима, кидая драже в рот. – Готов к труду и обороне, – шутливо доложил он доктору.

– Скоро там праздничный обед?.. Что, команды нет?

– Нет, еще 15 минут.

У доктора Крайнего опять заныло сердце: «В чем идти на обед? Обычно командир корабля в кают-компанию входит последним и только после этого вестовые начинают разносить супницы с первым, да и ботинки можно спрятать под скатертью», – подумал он. Однако, вспомнив почти неестественно выпученные глаза капитана I ранга Вольского на утреннем построении, док решил не рисковать и надел повседневный черный китель, надеясь, что мичман Первелов сегодня принесет ему его… «белые ботинки».

Симу мысленные терзания дока не волновали, да он о них и не знал и даже не догадывался, он вышел в коридор, чтобы навести бархоткой глянец на свои черные короткие морпеховские сапожки, все же он обедал тоже в кают-компании и надо было выглядеть там достойно спецназовца.

Конечно-же, он не мог и предположить, что именно эти белые французские туфли, которые все же принесет этим вечером лейтенанту Крайнему мичман Первелов и которые наденет завтра доктор вместе со своим лелеянным белым костюмом, выменянным у капитан-лейтенанта Штанько за два литра спирта, принесут ему « немеркнущую в веках» славу как результат пристального внимания, и если быть точнее, особого расположения к нему, 20-летнему деревенскому украинскому хлопчику, одной из самых знаменитых французских женщин XX столетия, на зависть всему командному составу крейсера «Адмирал Сенявин».

Сима вернулся в каюту и позвал дока.

– Тронулись, а то опять будем тянуться перед помпой, что опаздываем.

На крейсере существовал негласный регламент, что офицеры прибывали в кают-компанию по старшинству и младшие по званию были обязаны ждать старших, а не наоборот – порядок традиционный для Русского флота. Эту традицию требовал неукоснительно соблюдать как раз Вольский, морской офицер в пятом поколении, дед которого участвовал в Цусимском сражении.

Как раз, когда они подходили к кают-компании, по судовой трансляции прозвучало: «Команде обедать»! Правда, капитан II ранга Стеблов уже сидел за длинным обеденным столом и что-то сосредоточенно писал в своем талмуде – синей с клеенчатым переплетом тетради, в которой он обычно готовил приказы по кораблю. На этот раз сбор офицеров, которые не были на вахте и в увольнении на берег, прошел как никогда быстро. Быстрым шагом вошел командир корабля, но сразу садиться, как обычно, не стал.