Шербурские зонтики для «Адмирала Сенявина»

– А чего здесь-то, за «любовь к жене французского посла»?

– Да нет, – с долей грустной иронии ответил Паньшин, – «за банальную кабацкую драку».

И только тут наш новоиспеченный «коммандер» Первелов понял, что на этот раз всевышний, в которого он пока не очень верил, или может судьба, в которую он верил почти свято, в лице этого самого матроса Паньшина со знанием французского, подарила ему неплохой шанс достать эти знаменитые шербурские зонтики и через них, как сувенирное прикрытие выйти на белые парусиновые французские туфли 49 размера, чтобы спокойно пронести их через вахтенного. Однако матрос Паньшин его энтузиазма не разделил:

– Да что вы, товарищ мичман, какие шербурские зонтики? Фильм есть фильм, а зонтики есть зонтики. Есть японские зонтики – нормальные, есть китайские, совсем дерьмо, есть вьетнамские, говорят, ничего, но чтобы шербурские? Я, например, о них ничего не слышал, разрази меня гром.

– Ты мне вола не запрягай, – вскипел мичман, – мне человек культурный говорил, знающий, из Одессы-мамы. Давай, поспрашивай девчонок, они тебя быстро культурно подкуют, чтобы ты знал, что такое шербурские зонтики. Это самый клевый сувенир.

Напор мичмана, тем более старшего по званию, был такой неистовый, что Паньшин засомневался. Может это в самом деле не розыгрыш, не подначка какая-нибудь, может и в самом деле есть какие-нибудь особые шербурские сувенирные зонтики. Он отозвал в сторону понравившуюся больше других француженок – маленькую беленькую Луизу – и с шутливым почтением назвав ее «мадемуазель де Лавальер», начал расспрашивать ее о магазинчике, где снимался фильм о знаменитых шербурских зонтиках. Но блондинки, они и есть блондинки, даже если и фаворитки французских королей. Луиза сначала вежливо кивала, затем задумалась, начала советоваться с подружками.

После двух минут галдежа, прерываемого взрывами веселого смеха, девушки, посоветовавшись, заявили, что магазин, где снимался фильм, наверное на Пляса дель Кант, а вот самый знаменитый магазин, где продаются зонтики в переулке «медников» на Пляса дель Монтре, там можно подобрать зонтики любых цветов.

«Тут что-то не то, – подумал Первелов, – эти зонтики должны продаваться именно в том магазинчике, где снимался фильм, может они просто не знают?» Девчонки еще немного посовещались, затем Жаннет, схватив мичмана под руку, шустро потянула его наверх к вожделенным зонтикам. И «коммандер» Первелов подчинился, махнув рукой подчиненным: «Следуйте за мной!».

– Поспрашивай аккуратно, как можно здесь «чейндж» провернуть, – сказал он Паньшину. – Да аккуратно, смотри!

– Чего менять-то будем?

– Чего, чего, часы, не бескозырки же ваши, – мичман, подняв рукав кителя, показывая на руку с двумя часами.

– Да мы тоже кой-чего взяли, ну там значки, гвардейские ленточки.

Они вышли к небольшой площади с фонтанами и стоящей в центре фонтана скульптуре какой-то полуобнаженной девушки.

– Товарищ мичман, давайте фотографироваться на память.

– А чем фотографироваться-то?

– Как чем, у Васина «Зенит» есть.

– Да в рот пароход, вы че, совсем очумели, как он его пронес? С нас особист шкуру снимет.

– Ну, товарищ мичман, быть во Франции и не оставить себе на память хоть пару фотографий – это просто нонсенс какой-то.

– Ты, нонсенс, точно подведешь меня под монастырь. Ладно, давайте только быстро.

Однако быстро не получилось. Они стали у фонтана, девчонки взяли матросов под руки, потом, передумав, интимно обняли их за талии, те положили руки на плечи. Молодые тела, естественно, тут же начали делать посылы друг другу.

– Товарищ мичман, давайте подходите, вы посередине с мадемуазель Жаннет, а мы чуть повыше, – забираясь на стенку фонтана сказал матрос Паньшин, – снимок будет супер о'кей.

Васин вынул «из широких штанин» словно «свою краснокожую паспортину» компактный «Зенит» и начал прицеливаться, вертя аппаратом; он старался, чтобы в кадр попали не только матросы с француженками, но и фонтан с обнаженной статуей, а также старинные здания на противоположной стороне площади. Он поднял вверх сначала большой палец в знак восхищения, затем растопырил ладонь, призывая композицию замереть. Шеренга из матросов с обнявшими их девушками и стоящим чуть ниже в центре мичманом, правда, с деревянным лицом, под руку с Жаннет, выглядела весьма живописно. Щелчок, и Васин подал аппарат Паньшину.

– Теперь ты нас.

Девчонки засмеялись, потом, решив разнообразить снимок, начали снимать с матросов бескозырки и надевать их.

– Ну, товарищ мичман, что вы стоите как на похоронах, когда дела идут к свадьбе, отдайте вашу мицу девушке, не нарушайте композицию.

Пока моряки фотографировались, у фонтана остановилось несколько прохожих. Паньшин обратился к молодому парню, подавая ему аппарат:

– Сфотографируйте нас.

Но того, перехватив аппарат, опередил молодой пацанчик лет 15-ти с десятком значков на рубашке.

– Можно я?

Он, сделав снимок, начал тыкать в «кораблик» на кителе мичмана и на свои значки. Прозвучало международное, понятное, наверное, на всех языках мира, словечко «чейндж».

– Чего он привязался? – спросил мичман матроса Паньшина.