Шерхан

Сложнее всего было с Ярославом. Он чувствовал мое настроение, как свое собственное. Он первые дни после выписки из больницы не отходил от меня ни на шаг, держал в руках и согревал меня своим теплом, не отпускал, поддерживал улыбкой, взглядом, просто своим присутствием поддерживал во мне желание жить. Жить ради него, пытаться справиться с внутренней темнотой, цепляться за его руки и не упасть в пропасть под названием «Безнадежность». Мы с ним ни разу не говорили о том, что случилось, почему это произошло. Мы сознательно и по обоюдному согласию опустили тему. И если Яр успешно справлялся с обрушившимся его горем, я барахталась в этом «болоте», то погружаясь с головой, то выныривала для жадного вдоха.

Я не справилась. Соскользнула с обрыва и полетела вниз. После нашей долгожданной близости, Ярослав впервые заснул с умиротворением на лице. Откуда знаю, что впервые? Каждую ночь подходила к дивану, всматривалась в спящего Яра. Он тогда даже во сне сводил свои брови к переносице, словно над чем-то серьезным думал.

Я плакала. У меня была идея фикс — срочно забеременеть, наплевав на рекомендации врачей, на свой организм, который еще не пришел в себя. Я хотела ребенка, поэтому когда он кончил не в меня, почувствовала глубокое разочарование.

Слезы текли по щекам, боль еще сильнее сжала меня изнутри, а образ темноволосого мальчика с зелеными глазами моментально всплыл перед глазами. Сыночек…Львенок мой родной, сладкий мой малыш…

Я любила этого мальчика, я во сне слышала его заливистый смех, чувствовала его ладошки на своей шее и мокрый чмок на щеке.

Это чувство потери просто убивало меня каждый день. До сих пор помню свое опустошение, когда очнулась в реанимации, пощупала руками свой живот, который оказался плоским, будто не было никакой беременности. Первый кто мне сообщил о том, что моего сыночка нет, был Яр. Он даже не сообщил, а просто зашел в палату и посмотрел на меня бездонными темными глазами, в которых плескалось отчаянье, боль и что-то еще необъяснимое. Сказал без слов так, что я сквозь свою боль ощутила и его боль. Он тоже ждал этого ребенка, тоже боролся с собственной депрессией, умудряясь еще меня и Карениных поддерживать, но мне от этого легче не становилось.

Каждое утро просыпалась с ощущением того, что пустота внутри меня разрасталась, как черная дыра во Вселенной, и она поглощала все вокруг. Осознала, что рано или поздно Яр попадет в эту черную воронку, и его с головой засосет, он потеряет себя в моей печали. Мне нужно было эту потерю пережить одной, уехать из города, затеряться в толпе незнакомых людей, заполнить свои дни делами, заняться работой, которую совсем забросила.

Так однажды пришло решение уехать в Москву. Пришла мысль подать свое резюме во все глянцевые журналы, где график работы подразумевал полную занятность без минуты для свободного вздоха. Может для кого-то это покажется побегом от проблемы, но я пока другого выхода не видела. Все, что меня сейчас окружало, все напоминало мне о том, что я потеряла. Мне больно было смотреть на мамочек с колясками, я старалась быстро пройти мимо молчаливого сочувствия соседок, не встречаться с их глазами. Уверена, что они были в курсе произошедшего, а если нет, то свою версию точно придумали, почему я с Ярославом больше не гуляли ранним вечером под ручку, почему куртка теперь не топорщится спереди.

Ответ на мое резюме пришел в течение двух недель, просили приехать перед новогодними праздниками для знакомства. Я долго смотрела на электронное письмо от одного модного известного журнала, не верила, что мое желание так быстро материализовалось. Сложнее всего было собраться с духом и поговорить с Ярославом. Оттягивала момент разговора до последнего, когда купила билет на самолет, поняла, что не смогу ему все рассказать, не смогу ему объяснить причину своего побега, но нужно было его поставить в известность.

— Лера! — вздрагиваю, Ярослав появляется в дверях спальни, улыбается, держа в руках охапку любимых тюльпанов. Сиреневого цвета. И где он их только достал?

— Как ты смотришь на то, чтобы сегодня провести вечер в компании одного очаровательного мерзавца с последствиями? — озорно сверкает зелеными глазами, лукаво улыбается. Действительно мерзавец, от которого у меня сбивается дыхание, дрожат коленки.

— А какие последствия? — заставляю себя играть выбранную роль, включить девушку с легким налетом грусти.

— Самые серьезные! — подходит ко мне, делаю глубокий вдох, балдея от запаха цветов и его парфюма. Как же мне будет не хватать этого игривого взгляда, этого тонкого юмора, его самого. По идеи должна передумать, но смотря в его глаза, искрящие весельем, еще больше убеждаюсь, что его надо отпустить, не тянуть за собою.

Он протягивает мне цветы, склоняется и целует в шею, засасывая кожу, тело моментально откликнулось на этот хозяйский жест. Да, я его, с головы до ног, только вот душа…душа моя не ожила, как бы ни старалась проводить с нею долгие беседы. Она болела сильно, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть, то просто ныла, как старая рана, которая реагировала на смену погоды.