Шешель и шельма

Незаметно для себя Стеван тоже увлекся поцелуем. Нежные, податливые губы, ласкающие прикосновения тонких пальцев, льнущее к нему стройное тело — как тут удержаться? Одна рука продолжала придерживать Чарген за талию, а вторая как-то незаметно и независимо от сознания сместилась с подбородка ниже. Приласкала сквозь плотную ткань платья аппетитную грудь, потом сдвинулась еще дальше — на тонкую талию, на округлое бедро…

И через очень непродолжительное время он вдруг поймал себя на том, что слишком крепко и откровенно прижимает к себе спутницу для отдельного случайного поцелуя. Да и ограничиваться этим самым «отдельным поцелуем» совсем не хочется, и на оставшиеся разумные мысли уже почти совсем плевать…

К счастью, последние не все стекли в штаны, и здравого смысла, чтобы прекратить происходящее, Стевану хватило. Прервал поцелуй он решительно, пусть и с большой неохотой. С честью выдержал и следующее испытание: забывшись, Чара в первое мгновение подалась следом, потянулась за его губами, и потребовалось волевое усилие, чтобы не возобновить прерванное занятие. Боги с ними, со всеми вопросами и проблемами, но уж больно место не располагало!

А потом и Чара опомнилась. Не сдержала разочарованного вздоха, но на продолжении настаивать не стала. Даже отвернулась, чтобы сесть поудобнее и опять спиной опереться спутнику на грудь. И когда он крепко обнял ее — гораздо крепче, чем до поцелуя, — позволила себе еще одну маленькую вольность: накрыла ладонь следователя своей и переплела пальцы. Шешель возражать не стал, но поймал ее пальцы и сжал крепче — просто так не ускользнешь.

— Вот видишь, ничего страшного же, — не удержалась Чарген от замечания, стараясь не допустить в голос ехидства.

То ли не получилось, то ли собеседник не поверил, но он в ответ усмехнулся.

— Это потому, что я тебе пока живым нужен! Был бы не нужен, ам — и нету!

— Ты меня переоцениваешь, я за один раз столько не съем, — рассмеялась она.

— Тем более! Значит, сначала бы откусила голову, чтобы точно не удрал, а остальное запасла на зиму.

— А вот тут ты уже сам себя переоцениваешь, какие из тебя запасы? Одни кости, кожа и жилы. На бульон разве что.

Стеван тоже засмеялся и — тоже позволил себе лишнее. Переместил свободную ладонь с талии Чарген на грудь, коснулся губами чувствительного места за ухом. Чара шумно вздохнула и не удержалась от улыбки.

Азарт мешался в ней с нетерпеливым предвкушением и некоторым самодовольством. Не оттого, что господин Сыщик поддался на провокацию и даже явно был готов к большему — невелика заслуга. Он здоровый мужчина без обязательств и с весьма гибкой моралью, а у нее красивое тело и смазливая мордашка, и нет никаких объективных или субъективных причин отказываться от предложенного. Не в храм же она его тянет, а пока просто целует.

Нет, Чара была довольна тем, что ее предположения оправдывались, не зря Стеван казался привлекательным! Как минимум целовался он головокружительно, а все остальное… Ну, за этим тоже дело не станет.

— А нам еще долго тут сидеть? — рассеянно спросила Чара. И призналась немного смущенно: — Я пить хочу.

— С этим проблема, — признал Шешель. — Придется потерпеть. И посидеть еще не меньше часа, а лучше — хотя бы до полудня.

Чарген издала протяжный стон.

— Боги! Как же мне уже хочется домой… По-моему, я начинаю ненавидеть Ралевича за то, что он меня сюда притащил.

— Ну да, он-то помер, считай — легко отделался, — усмехнулся следователь.

— Кстати, как ты все-таки думаешь, кто его убил?

— Поскольку свидетель скорее ты, а не я, это ты мне скажи. С самого начала. Кто мог желать убить твоего мужа? У него были враги?

— Мне кажется, ты знаешь о нем гораздо больше, чем я, — проворчала Чара. — А враги… Он был не очень приятным человеком, и друзей у него точно не было. Любил он только деньги, так что и враги, если и были, то на этой почве.

— И жена — тоже на этой почве? — не удержался от шпильки следователь.

— И жена тоже, — покладисто согласилась она.

— А как же задушевный разговор с господином Смитом?

— А я ему не врала, — пожала плечами Чарген. — Любая нормальная женщина хочет, чтобы ее любили. И я правда хотела бы жить с одним-единственным любимым мужчиной. Но попался только Ралевич, и я решила, что лучше синица в руках. А вообще, ты так говоришь, как будто ревнуешь, — ответно уколола она. — Неужели влюбился?

— Разумеется, — спокойно отозвался следователь. — Давно, безнадежно и безответно. В свою работу. А ты занятная, это просто любопытство.

Чарген с иронией подумала, что господин Сыщик — тоже очень занятный тип. Как-то слишком уж серьезно, не так, как обычно, отреагировал он на столь детскую шпильку. Неужели для него это какая-то острая, болезненная тема? Трагическая любовь в юности?

Или не стоит искать двойное дно и он просто пытается настроиться на серьезный лад?

— Ладно, оставим тему любви. Расскажи, что произошло вчера? По порядку, — велел он.

И Чарген, подобравшись, заговорила: уж тут ей скрывать было нечего. Про Живко, который их встретил, про их с Ралевичем разговор в кабинете, про уход, про то, как сама заснула в ванне.