Шесть алых журавлей

У меня даже не было возможности отдышаться. Райкама вытянула меня из трещины, и я упала на землю, жадно втягивая холодный воздух.

Жемчужина сияла в ее груди, как маяк чистой магии. Мачеха выглядела как никогда хрупкой, ее золотые глаза выражали усталость, плечи сгорбились, шрам на лице поблескивал в свете жемчужины.

– Нужно запечатать гору. Одолжи мне свою силу, Сиори. Боюсь, моей недостаточно…

Я крепко сжала ее руку, и тогда жемчужина вспыхнула ослепительной белизной. Закрыв слезящиеся глаза, я сосредоточилась на горе. Сквозь созданную Райкамой трещину просачивался дым, и мачеха прижалась к ней спиной, чтобы не дать демонам выбраться наружу.

Напоследок жемчужина вспыхнула, и по всей горе пробежала волна света. А затем наступила тишина. Никаких криков больше не раздавалось. Из трещины перестал сочиться дым.

Когда все кончилось, Райкама осела на землю.

Я опустилась рядом; змеи освободили мне место и поползли по припорошенной снегом сумке. Той самой, что я уронила, – с сетью из звездного ожога.

– Мачеха?.. – прошептала я, по-прежнему сжимая ее ладонь.

Последний раз я держала ее за руку, будучи еще маленькой девочкой, и тогда мой крошечный кулачок с трудом обхватывал два ее пальца. Сейчас же мои руки были крупнее, чем у нее, исполосованные шрамами пальцы длиннее. А вот ее кожа оставалась неизменно гладкой и холодной. В детстве я любила греть ей ладони и каждый раз удивлялась, что ничего не получалось.

– Спасибо, – я подвинулась ближе. – Вы… вы пришли за мной.

Она коснулась мой лодыжки, расцарапанной Волком, и рана медленно затянулась, оставляя лишь розоватый кривой шрам.

– Помнишь, что ты сказала мне в день нашего знакомства? – спросила Райкама.

– Нет.

– Я впервые ступила на землю Кияты. Меня мучила усталость после долгих недель в плавании. Я сильно волновалась, так как хотела произвести хорошее впечатление. Особенно на тебя, Сиори. Отец столько о тебе рассказывал… Он сказал, что твоя мама умерла годом ранее, и ты была безутешна.

Воспоминание вернулось, точно давний сон. Я не могла отвести глаз от мачехи – и не из-за неописуемой красоты, просто ее улыбка казалась такой неуверенной, такой испуганной… Она познакомилась с моими братьями, а когда подошла моя очередь, я сделала то, что привело в ужас отцовских министров. Я обняла ее.

На секунду она засветилась… прямо как Имуриня.

«Вы прибыли с луны?» – спросила я тогда.

«Нет. У меня нет дома», – ответила Райкама на ломаном киятанском.

– В то время я не знала ваших легенд и растерялась, – объяснила она.

Я годами верила, что мачеха спустилась к нам с луны. А потом забыла об этом.

Теперь же я знала, что она сияла из-за драконьей жемчужины. И понимала, почему Райкама так невзлюбила легенду об Имурине. Богиня слишком напоминала ей себя.

– Но теперь-то у вас есть дом?

– Да. Дом там, где мне не нужен свет, чтобы ощутить тепло. Он с тобой, твоими братьями и отцом.

Мачеха сделала порывистый вдох, силясь подняться на локти. Ей явно что-то причиняло боль, но она отказывалась говорить что.

– Веди нас домой, Сиори, – прошептала она. – Веди нас домой.

Глава тридцать девятая

Даже несмотря на путеводную нить Райкамы, дорога домой заняла всю ночь. Мне не хватало сил, чтобы в одиночку нести мачеху, от бумажной птички помощи было мало, а магия лишала меня последних остатков энергии. Так что я закинула руки мачехи на плечи и медленно, шаг за шагом, последовала за клубком нити по лесу.

– Вернись за мной утром, – прохрипела Райкама, когда я остановилась, чтобы перевести дыхание. – Я никуда не денусь.

Когда я была маленькой, она часто отпускала подобные беззаботные шутки, но сейчас мои губы отказывались расплываться в улыбке. Нет, я ее не оставлю.

Кики нетерпеливо порхала вокруг нити и ждала, пока мы нагоним. Она предпочитала держаться подальше от Райкамы, но взгляда с нее не сводила. Мачеха это заметила.

– Интересная у тебя птичка. Меня утешило то, что она составила тебе компанию, когда я прогнала тебя из дворца.

– Она моя лучшая подруга. Мы через многое прошли вместе.

За этим последовала долгая пауза.

– Я сожалею, что убила ее однажды. И о многом другом, Сиори…

– Знаю.

Остаток пути мачеха молчала. Ее глаза закрылись, грудь оставалась неподвижной, будто она и не дышала вовсе. Прекрасное лицо так побледнело, что казалось сделанным из фарфора. Ран у нее не было, но в глубине души я понимала, что ее жизнь утекает. Жемчужина в груди Райкамы ярко мерцала, словно старалась вновь поставить ее на ноги.

«Может, она впала в зимнюю спячку, – сказала Кики, заметив, как я встревоженно сморщила лоб. – Это нормально для змей».

– Надеюсь, Кики, – с трудом выдавила я. – Надеюсь.

К тому времени как нить вывела нас в сад мачехи, на небе уже занимался рассвет. По лбу стекали капельки пота, плечи ныли от многих часов, что я тащила Райкаму на себе. Я осторожно посадила ее под деревом и позвала гвардейцев.

Ответа не последовало.

– Гвардейцы!

Райкама коснулась моей руки и слабо произнесла:

– Они спят, Сиори. Как и твой отец.

– Ну так я разбужу их, – растерянно ответила я.