Шесть алых журавлей

Иро замела метель, и работу над крапивой пришлось отложить на неделю. Я чуть с ума не сошла в ожидании, пока пройдет снег. Даже пробовала отбивать шипы прямо у себя в комнате: молочно-белые бумажные двери и окна завесила темной тканью, а камни обернула плащом, чтобы заглушить звук. Но быстро сдалась. Нельзя допустить, чтобы меня поймали.

– Из замка никому не разрешено выходить, – сообщил Орю, шмыгнув, когда я притворилась, что мне нужно на кухню. – Даже тебе.

«Ты видела, как он сморщил нос? – пожаловалась Кики на обратном пути в комнату. – Будто от тебя несет рыбой!»

«Но от меня и впрямь часто несет рыбой», – мысленно ответила я, потирая ладони.

«А куда подевался тот второй, который добрый?»

Стоило ей это произнести, как мы заметили беднягу Пао у южных ворот. Вид у него был несчастный, как и у любого человека, которого заставили дежурить на улице во время бури. Пушистые хлопья сменились мокрым снегом, в небе рокотал гром.

Я так спешила к себе в покои, что заметила тусклый свет фонарика, пробивающийся сквозь бумажные панели, только когда подошла к дверям… и обнаружила, что они приоткрыты.

«Кто-то внутри!» – предупредила Кики, прячась за умывальным тазиком.

Я стиснула зубы, невольно ощутив дрожь по спине. Боги, лишь бы не Зайрэна…

Держа одну руку на кинжале, резко распахнула двери.

Человек у окна подскочил.

– Лина!

Несмотря на мрак, я сразу же узнала ее. «Мэгари?»

– Ты вернулась! – воскликнула девочка. – Я хотела понаблюдать, как снег падает на Кроличью гору, а из твоей комнаты открывается лучший вид, но ты не ответила на стук, а затем буря усилилась…

В небе снова прогремел гром, да так громко, что окна задребезжали. Вскрикнув, Мэгари закрыла уши и уткнулась лицом мне в халат. Плечи девочки задрожали.

– Похоже, драконы вышли поиграть, – пробормотала она, когда снаружи сверкнула молния.

Я улыбнулась. Хорошо, что Таккан рассказал мне ту историю.

«Драконы вышли поиграть», – повторила я. Интересно, что подумает об этом Сэрю?

Я ласково отвела руки Мэгари от ушей и подняла ее лицо за подбородок, чтобы она прочитала мой ответ по губам: «Все хорошо. Ты в безопасности».

Затем принесла небольшую стопку бумаги и начала складывать лист при свете фонарика.

Мэгари завороженно наблюдала, как тот постепенно обретал форму журавля.

Я положила бумажную птичку на ладонь. «Нравится?»

– Да! Покажешь, как их делать?

Девочка быстро училась и вскоре радостно захлопала в ладоши, сложив свою первую птичку. Снаружи вновь раздались далекие раскаты грома, и Мэгари повернулась к окну.

– Я не всегда боюсь гроз, – произнесла она, вспомнив о гордости, но ее голос ломался. – Только самых страшных. В прошлый раз мы с Такканом наблюдали за бурей вместе, и я посчитала все молнии. И даже не закрывала уши, когда гремело.

При упоминании Таккана я отвлеклась и сделала лишнюю складку. Последние несколько дней мне легко удавалось его избегать. Порой мы виделись во время трапез, но, как и я, он хранил молчание. Забавно, но болтливым он становился только наедине со мной. Вероятно, просто хотел заполнить тишину из вежливости. Собеседник-то из меня никудышный.

Мы с Мэгари сели у окна и наблюдали за грозой. Затем наперегонки складывали журавлей до следующего раската грома и считали количество молний.

Мало-помалу ее веки опустились – как и крылья последней птички, поскольку девочка забыла поднять их после финальной складки. Я провела ладонью над ее глазами, как часто делала мама, чтобы помочь мне уснуть.

У меня никогда не было сестры, но если предаваться мечтаниям, я бы хотела, чтобы она была похожа на Мэгари.

Я поцеловала девочку в лоб и уложила ее в постель. Затем прижалась головой к окну и поискала в небе созвездие Журавля, но его заволокли тучи. Посему я считала разряды молний до шести – по одному на каждого брата. К тому моменту, как подошла очередь Хасё, мои глаза сомкнулись.

Проснувшись, я обнаружила, что меня аккуратно укутали в одеяло – даже ноги. Надо мной стояла полностью одетая Мэгари.

– Гроза закончилась! – объявила она. За ее спиной висела лунная лютня. – Просыпайся, завтрак уже давно прошел.

Я перекатилась на бок, а девочка открыла окна. Пусть буря и закончилась, но в небе по-прежнему плыли рваные серые облака.

– Смотри, что пережило метель! – воскликнула она, показывая на рощу деревьев с розовыми цветками, растущую у реки. Мне пришлось прищуриться, чтобы увидеть их. Деревья ярко выделялись на фоне тающего снега. – Видишь? Слива зацвела! Готова поспорить, что бутоны только распустились – должно быть, гроза действительно предвещала удачу! Пойдем, Лина, до нее недалеко – она растет прямо за Иро, чуть ниже по склону. Мы вернемся еще до обеда.

Я настороженно наклонила голову. «А как же твоя мама?»

– Ой, ей нельзя рассказывать… Она запретит выходить: снаружи слишком холодно, за каждым деревом прячутся наемники и волки и тому прочее…

Я замешкалась. «Волки?»