Шесть дней из жизни дознавателя

— Знаю, Евпатова, майора Евпатова, пенсионера нашего, я с ним уже говорила по телефону.

— Да, он раньше, как я поняла, в ОБХСС работал. Вы его знаете? — Третьякова упомянула об отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности.

— Конечно, я когда устроилась в милицию, он зам начальником их отдела был, а на пенсию начальником уходил. Авторитетный милиционер был. На пенсии вот обзавёлся магазинчиком, почему ты думаешь, он в центре города и около ОВД? Экономика, Третьякова, это мозги! Они первее нас знали и понимали, что такое бизнес и собственность, пока мы в бытовой уголовке ковырялись. Ладно, так что Ирка? Знаю я, что она его дочка.

— Знаете? А не кажется Вам странным, что она простым продавцом тогда работает, если магазин папин?

— Ничего странного, Третьякова. Это на первый взгляд, хозяин магазина — это богач. Там ещё найди продавца, который бы тебя не обворовывал. Просрочка, если это продукты. Да много чего… Ирка девка толковая, экономический закончила, за рулём ездит, шустрая. В милицию не пошла, потому что от папы и мамы знает какого это, тут работать. Решила коммерцией заниматься. А чтоб тебя как хозяина не облапошили, нужно всю подноготную бизнеса знать. Вот она на папином магазине тренируется, познаёт как это работает. Сейчас Габоронова могут погубить только камеры, если на них покажет куда он действительно деньги дел. Все сейчас и сомневаются в его прозорливости. Начальник и говорит: «Хорошо — это подстава! Но он, что, такой смышлёный, что за минуту её раскусил и избавился от денег так, чтоб у узбеков зубы от злости скрипят?» Если бы подстава была и деньги при нём нашли, а он как колхозник глазами бы хлопал, больше бы поверили, что он не виновен! Вот такой вот бред!

— Бред! Бред!

— Ладно, так, что твоя Ирка то говорит? — поинтересовалась Смирнова.

— Я её расспрашиваю, а она всё как узбекам говорит. Я сказала, что мы с Серёжей с одного кабинета, она всё равно другого не сообщила. Я её давай уверять, что он не взяточник, а она мне самое интересное: «Я знаю!» От куда, говорю я, а она: «Я по покупкам знаю, кто взяточник, а кто нет!» В общем, она говорит Габоронов вечно мелочь на сигареты подсчитывал, тридцать два рубля свои, булки только ел, да воду пил. А те, кто из наших блатных ментов, так только штуками и пятитысячными рассчитываются. Коньяки с «рафаэлками» покупают, да «мартинями» девок поют. Вот так!

— Это всю жизнь, продавцы всегда лучше участкового, контингент местный знали. Кто пьёт, кто бьёт, кто орёт! Хорошо, конечно, что она Серёжку выгораживает, но ты сама понимаешь, когда запись посмотрят и если она ему помогла, то даже её папе будет трудно ей помочь. Куда он деньги дел, съел что ли?

Вечером, около двадцати часов, не дождавшись сына, родители Габоронова сильно забеспокоились, поскольку он не отвечал на звонки. Постоянно трезвонивший телефон дознавателя, капитан Сидоров в конце концов выключил. С учётом погибшей Габороновой Юли, родители Сергея не знали уже, что и подумать. Не подозревая про договорённости Сергея поехать домой на день рождения, никто из коллег не стал сообщать родителям дурные вести.

К этому времени попытка просмотреть запись так и не удалась. Компьютерный гений подсоединял множество раз видеорегистратор. Включал его, пробовал заходить в меню. Созванивался с хозяином магазина Евпатовым. Удостоверялся, что аппарат был рабочий, но видеозапись по-прежнему просмотреть не получалось. Видеорегистратор включался, но оказался не исправным!

Поэтому все: руководство прокуратуры, ОВД, УСБ, Следственного комитета к данному времени пришли к единому пониманию, что если меченных денег нет, видеозаписи нет, то и дела быть не может. Однако УСБ настаивало на доработке дознавателя, поскольку куда-то деньги делись и старлей знал куда! И все это понимали, что он всего лишь не говорил, где меченные денежки! Так же подозревали, что он успел их съесть, но никто не хотел в этом «ковыряться».

Часам к двадцати двум, всё ещё вторника, всеми руководителями указанных ведомств, было принято решение, что дознавателя надо отпускать из-за отсутствия доказательств, главного вещдока и, по сути, проваленной операции! Нигде ничего не оформлять, как будто ничего не было. Дело Духовского изъять и передать другому дознавателю. К указанному времени, уже всё руководство, ознакомившись с указанным уголовным делом, было уверенно, что Духовский абсолютно виновен в избиении. Его судьбу решили однозначно — в суд! Чёрный же весь день не объявлялся и к вечеру на звонки перестал отвечать, Духовский оказался брошенным своими же дружками.