Шесть дней из жизни дознавателя

В это время в кабинет зашёл Духовский. Были все предпосылки к напряжённой обстановке, учитывая произошедшее вчера. Да только Духовский уже не был наглецом, как в первый раз. На фоне смерти Чёрного, собственные проблемы, боксёру казались уже куда менее серьёзными. Глаза были тусклыми, настроение упадническое, но сказать, что он совсем сдался ещё было нельзя. Третьякова, в свойственной ей манере, сразу взялась своей маленькой ручкой «за горло жулика» и потащила его в мир процессуальных действий в уголовном праве. Лейтенант начала из далека, из-за горочки, чуть левее поворотика, выйдя из-за уголка, разъясняя Духовскому, как уголовной ответственности ему не избежать… Из наглого, не признающего свою вину, Духовский переквалифицировался в просто не согласного с предъявляемыми ему обвинениями, тупо упирающегося, как Десяткин в своё время. Потому что для осознания безвыходности его ситуации и психологического принятия данности, нужно было ещё не много времени. В сторону Сергея он даже не смотрел.

В кабинет зашла полковник Смирнова, про которую Габоронов ещё вчера начал думать не очень хорошо. Находясь у следователя, ждал, что хотя бы она приедет в комитет и будет ему помогать, выручать, подсказывать, поддерживать. Но благодаря Третьяковой выяснилось, что Смирнова отстаивала невиновность Габоронова перед начальством ОВД, которое могло повлиять на УСБ. Поэтому у него внутри были смешанные чувства. Вчера он разочаровался в ней. Вычеркнул из списка свой-чужой. А потом выяснилось, что она помогала, но не как это надумал себе Сергей. Отрицательные эмоции ещё не много оставались и он пытался перенастроить себя.

— Габоронов, зайди ко мне, — пригласила начальник в свой кабинет.

Смирнова сообщила, что вчера они без него отнесли два его уголовных дела в прокуратуру, Апрешумяна и Кларкина, которые он подготовил в понедельник и отдала ему сопроводительные. Взятка взяткой, а дела сдавать нужно, сроки всё-таки! Габоронов поблагодарил, что коллеги поддержали в трудную минуту и позаботились о его трудах. Цех по производству уголовных дел не претерпел сбоев.

Так же Смирнова сообщила, что через неё, дознавателя к себе вызывает начальник КМ Ерёмов, к которому сначала не получилось попасть.

— Здравия желаю, Александр Викторович, — зашёл дознаватель в гражданской одежде, но со служебным лексиконом.

— Приветствую! — Ерёмов улыбнулся и его усики приняли горизонтальную линию, — Ну, как ты? Взяточник.

— Александр Викторович, — смущённо произнёс дознаватель, хоть и понимал, что подполковник шутит.

— Ладно… Где деньги? — снова улыбаясь продолжил начальник КМ.

— Я всё верну, Александр Викторович. Я пока не успел, займу и отдам, — начал поспешно просить отсрочку «заёмщик», — Спасибо Вам большое…

— Да я не про эти деньги, — оборвал Ерёмов по-прежнему улыбаясь, — Это ты отдашь как-нибудь, не переживай. Где уэсбэшные деньги?

— А, Вы про эти! Не знаю, Александр Викторович! Они их может положить забыли? — Габоронов также перешёл на шутки, видя хорошее настроение начальства.

— Я серьёзно, Габоронов, куда ты деньги дел? — Ерёмов переменился в лице, понимая, что он уже продолжительное время не получает ответ на свой вопрос.

— Александр Викторович, извините, разрешите, я пока не могу Вам этого сказать. Однозначно я с ними не договаривался об этом, они решили меня так подставить, там Зефирка…

— Да знаю я эту историю, Габоронов. Мне просто интересно, как ты умудрился распознать, что тебя хотят подставить и так быстро среагировал.

— Да я больше обделался от страха, чем среагировал! Я с ним, с Духовским, не договаривался встречаться, тем более на улице! Если б я что и хотел, то лучше всего в кабинет звать, туда на проходной не всех пропустят, залететь в кабинет уэсбэшникам сложнее, — дознаватель выкладывал теоретическую стратегию получения взятки, чтобы окончательно дать понять: если бы он хотел взять, то сделал бы это по-другому.

Выглядело это так, как будто Габоронов сто раз это делал и об этом думал. Однако, каждый день сталкиваясь с преступлениями, не волей начинаешь понимать принцип ухода от ответственности. Или как совершить преступление с минимальным оставлением доказательств.

— Да понимаю я это всё, Габоронов! Куда ты дел их деньги? Продавщица помогла?

— Александр Викторович, при всём моём уважении и трепете перед начальством, пожалуйста, я Вас обманывать не хочу, а правду сказать пока не могу!

— Ладно, расскажешь потом. А на счёт Зефирки твоего, ты тоже не при чём? — взгляд у Ерёмова уже был с хитрецой.

— Александр Викторович, ну тут то уж, у меня свидетели есть, я в комитете в это время был. Начальник СК при мне отправлял следака на выезд. Так что с ним? Как он сдох?

— Сдох? Я смотрю у тебя с ним прям отношения были.

— Я мог бы Вам много его мерзких дел рассказать, одногруппник всё-таки. Я его рожу пять лет каждый день наблюдал. Но он не стоит столько потраченного на него времени. Как он умер? Машиной переехали? В аварии разбился? В подъезде битой забили?