Шесть дней из жизни дознавателя

Дело в том, что при первоначальной проверке сообщения о преступлении, участковый или опер, спрашивают на словах у коллег в дежурной части: есть или нет судимость у кандидата в преступники. И на данном этапе проверить кто у кого что спрашивал и кто как ответил возможности уже не было. А официальное требование на первоначальной проверке они тоже не делают, потому что сроки ответов не быстрые. Поэтому данный вопрос входит в обязанность следователя или дознавателя. Они запрашивают официально информацию о судимости и потом от этого принимаются решения. Вот и Габоронов, при получении материала, направил требование о предоставлении информации, и пришёл ответ на Духовского.

На самом деле участкового попросили «не выяснить этот вопрос», как и «не найти тех, с кем был Духовский». Поэтому первоначальных оснований запугать Духовского, что суда он будет ждать в камере, если не будет сговорчивым, у Габоронова не было. У милиционеров, вопреки всеобщему мнению, отсутствует под рукой компьютер, в котором есть подноготная информация о каждом. Всё узнаётся также через запросы-ответы даже внутри собственного ведомства.

Участковый, чья вина в сговоре не была доказана, просто получил нагоняй от начальства подпортив свою репутацию. Начальник УУМ пытался понять: он либо безответственный, либо договорился с жуликами — что плохо для подчинённого в любом случае. Но не хватка кадров настолько велика, что данному случаю было посвящено пять минут на планёрке у участковых и ком из милицейских дел покатился дальше.

А в данный момент Третьякова так рассказала Духовскому, что он сядет до суда, что последний уже почувствовал, как пахнет переполненная камера с зэками, какой гул речи там стоит, и как ему будет крайне неудобно ходить в туалет, так как параша находится на расстоянии одного метра от нар, на которых ждут приговора суда.

А в связи с устроенной им же оглаской, даже если он захочет решить вопрос, то после такой подставы не одно здравомыслящее должностное лицо не будет иметь с ним никаких дел в этом городе! А если Духовский будет себя плохо вести, излагала Третьякова, то, когда она закроет его до суда, то расскажет каждому милиционеру, что он пытался подставить их коллегу. Поэтому строгий фильтр передач, включая сигареты, усилится так, что все жизненно необходимые вещи в камере, такие как зубная паста, мыло и туалетная бумага, к нему вообще никогда не попадут!

Хоть на секунду Габоронову стало жаль Духовского, но данные слова Третьяковой лились мёдом прямо в уши старшего лейтенанта. Испытанные стрессы из-за Духовского стирали негативные последствия для здоровья Габоронова…

— Адвокат у Вас есть? Кто будет представлять Ваши интересы во время производства дознания и в суде, — строгая речь Третьяковой растекалась по всему кабинету дознания.

— Клёпкин. Я думал взять Клёпкина, — мямлил Духовский.

— Лучше бы Вы лучше подумали, — Третьякова вила верёвки с Духовского, — У него репутация не лучше, чем была у Вашего покойного дружка Чёрного! Прокурор только увидит эту фамилию, попросит для Вас максимальный срок на суде!

— Да я только думал. Он должен был подойти сюда, но что-то его нет. Давайте другого адвоката. Вы кого-то можете посоветовать? — Духовский понял какое течение несёт его к правосудию и решил плыть по нему не барахтаясь.

— Мне всё равно какой у Вас будет адвокат! — не унималась в строгости Третьякова.

Но делала она это специально. Чтобы сразу не показать своё удовольствие от того, что вызванный ею в скором времени незаменимый адвокат Хлорин, будет очень плохо предоставлять интересы Духовского.

— Я подумаю, кого Вам по рекомендовать. Ладно, есть один… — продолжала Третьякова.

Глядя в глаза Духовского, лейтенант милиции набирала номер Хлорина, которому отродясь было всё равно на формально защищаемых жуликов. Он их не любил не менее, чем милиционеры, так как в далёком прошлом сам был следователем…

Судьба Духовского была ясна! Габоронов вновь испытывал счастье от наблюдения как Духовского, который был изначально не прав, как в преступлении, так и в поведении с милиционерами, втаптывали в пол. Габоронов восхищался проницательностью и тонкостью чутья своей коллеги. Всё-таки мальчикам с девочками лучше договариваться, так же, как и женскому полу с мужским. Поскольку, когда происходят тяжелые переговоры с предстателями одного пола, изначально в дело включаются соревновательные, противопоставительные инстинкты, мешающие общему делу. А так исключается лишняя грубость, колкость и бестактность.

Однако за всем этим снова стояло то, что даже очень желающие посадить Духовского половина сотрудников дознания, не могли этого сделать. Не смотря на его судимость. Она была погашена. Постоянная регистрация у него была. Тут всё зависело от веского и последнего слова в прокуратуре, но там сказали, чтоб Духовского под стражу до суда не брали. Закон не позволил? Просьбы чьи-то? Перестраховка из-за подставы? Кто будет выяснять это у прокуратуры? Сказали нет — значит нет!