Шесть дней из жизни дознавателя

— Когда Барила узнал кто она и кто ему приходится сам Чёрный, — продолжал оперуполномоченный Шикунов, — То он даже искренне обрадовался! Поскольку его эмоции и поведение были настоящими, то все: начальник СК, сам следователь, мы с Клёпкиным, естественно, поверили в такую случайность! Барила рассказал эту семейную историю с квартирой, пятью тысячами, курточкой… Но от этой истории, наоборот, ко всем стал возвращаться здравый смысл. И у всех появились сомнения в таком совпадении. Дураку стало понятно, что он отомстил за свою семью, убив братца. Но мы то с Клёпкиным знали, что это не так! Вот уж где я наблюдал, когда человек и правда не виновен, а на него всё указывает и ему никто не верит! Жутко!

И вот до сегодняшнего обеда решали какую статью ему впаять, сто пятую или сто девятую! Видеозапись с «Престижа» была, с одной стороны, нам на руку. Там тоже искренность и случайность. Но стали озвучивать версию, что он, наоборот, за ним мог следить. И на запись стали смотреть как раз с этого ракурса. В общем такое началось! Ты ж знаешь, юристы в последнюю очередь поверят в проведение свыше, сначала отработают все земные версии…

— А Барила, что? Не захотел за убийство садиться? Он же вроде был готов на по дольше?

— Ты знаешь, — задумчиво произнёс уставший опер, — У меня сложилось впечатление, что он решил с госпожой Чёрной поиграть. Я думаю, он готов сесть за убийство Чёрного, если мы, менты, это продавим. Тем более он даже радовался, что так вышло! Представлял как его отец обрадуется, что сынишка отомстил за них всех! Кстати, он тебе спасибо за такой подгон, шёпотом, передавал! Но! Я думаю, он решил упереться как будто это он совершил случайно, но вы хотите — доказывайте, что было это спланированно! Как будто он, «совершив» всё это, ещё и хочет соскочить по минималке. Показать матери Чёрного, их же оружием, что можно что-то сделать безнаказанно, как они тогда, в своё время! Совершил убийство, но сел на два годика и вроде как их нае… обвёл вокруг пальца, не хочу снова материться.

— Так что в итоге? Переквалифицировали на убийство?

— Нет, Серёга, в итоге, из-за всплывшей истории с квартирой, все только осудили госпожу Чёрную. За спиной, конечно. Стали задаваться вопросами: а как она судьёй стала с такими судимыми родственниками? Брат же всю жизнь по тюрьмам. Но все понимали, если сейчас не будут делать то, что она требует, а именно засадить Барилу по сто пятой, то она до Москвы дойдёт! Но, прокурор, надо отдать ему должное, вникнул, подумал и сказал своё твёрдое: сто девятая — смерть по неосторожности! Так что закрыли твоего Халатного до суда пока, как ранее судимого. Дадут потом, как и предполагали, ему двушку. Не в смысле ту квартиру, которая у Зефирки была. А, ну ты сам понимаешь… За твою кражонку, раз он попался на условке, ещё два годика. Всего четыре. Может по УДО раньше выйдет…

Мать Чёрного, за одну ночь посидела. Отец Чёрного даже не пытался оказать давление на следствие. Пока должностное лицо в обойме — оно своё. Как только выпадает, уходит на пенсию, серьёзная ситуация показывает, что таких как госпожа Чёрная — можно послать к общим основаниям… Места одних начальников, заменяются другими. Они приводят свою команду, поджимают всё под себя и наслаждаются отпущенным им временем величия и славы. Из-за репутации Чёрных, никто не стал брать на себя грех по выбиванию показаний из Барилы. Умысел! Барила указывал, что не было умысла на убийство. Так и записали! Как положено. По закону!

После всего услышанного Габоронов вернулся в кабинет. Дознаватель пуще прежнего не мог собрать мысли в кучку, но Смирнова, увидев задумчивого дознавателя, произнесла своё знаменитое:

— Габоронов, нам не до мелочей! Давай, работай! Сдал Снегенева?

— Да, Ольга Юрьевна, четыре из пяти есть!

— Давай, Габоронов, за сегодня ещё одно сдавай! Четверг! Двадцать шестое число! Три рабочих дня… — Смирнова изо всех сил подгоняла своих дознавателей, дабы уложиться в намеченный статистический ежемесячный план по сдаче уголовных дел в суд!

Габоронов, собрался, улыбнулся и обратил внимание на обстановку в кабинете. Лейтенант Третьякова допрашивала очередного жулика. Майор Сивачёва убеждала кого-то по телефону, что явиться на допрос надо — немедленно. Звонарёва стучала по принтеру, который не хотел печатать. Старший лейтенант подумал: «Приди в этот отдел хоть через двадцать лет, а всё будет тоже самое! Цех по выдаче уголовных дел не выключится никогда! Поскольку люди никогда не поменяются! Прав был дедушка — одни будут всегда совершать преступления, а другие их расследовать! Без работы не останешься!».

Сергей, уйдя внутренне глубоко в себя, находясь в раздумьях о вечном, принялся за церковное дело Придворова. Копируя-вставляя показания матушки. Видя стоимость её автомобиля. Вспоминая ситуацию с заработком его папы. Памятуя о батюшках на «Мерседесах» — двадцатисемилетний парень, с учётом последних событий, делал свои выводы в вопросе о боге, церкви и атеизме…