Шесть дней из жизни дознавателя

В результате, Шикунов признался, что дело там куда более серьёзное, но засекреченное. Ему лишь известно, что вскоре сотрудники ФСБ забрали себе материал проверки. В этот же день начальник ОУФМС Хвостенко, без огласки, написал рапорт на увольнение. Шикунов пытался интересоваться, что же всё-таки произошло, но Ерёмов не рассказал ему подробности. Лишь намекнул, что дело связано с подменой личности… Не всем секретам сразу раскрываться. Может Габоронов столкнётся с его разгадкой попозже?

По дороге к ларьку, в котором делали самую вкусную шаурму на свете, аж за сто рублей, Шикунов, по просьбе Габоронова, продолжал рассказывать о делах их касающихся:

— Ну, что-что? Сначала мы ж не знали, что Чёрная, она же Барила. А она как увидела его фамилию, остолбенела, у неё рот даже раскрылся. Потом на Халатного зыркнула, кричит: как твоя фамилия? Друг твой, поджал уголки губ вниз, и говорит с удивлением: Барила. А она ещё сильней кричит: как отца твоего зовут? Тот и глаза округлил: Дмитрий. Барила Николай Дмитриевич я. Она к нему — чуть ли не душить! Мы её в сторону. Все в удивлённом состоянии. Это если матом не выражаться, а то мне этим ртом ещё эту великолепную шаурму есть, — И Шикунов смачно откусил кусок от приготовленной пищи.

— Паша! — Габоронов не мог терпеть, жаждал продолжения.

— Да, ничего такого, — опер пережёвывал свою первую еду со вчерашнего вечера, — Переполох. Её вывели из кабинета. Следак за ними. Они у начальника СК засели. Потом следователь вернулся, узнав какие-то подробности и давай гнать на Барилу, что он такой, сякой, за идиотов тут всех держит и всё такое! Благо, Барила твой действительно не знал, что это его двоюродный брат! Которого он «привалил», а это его родная тётка! Поэтому хлопал глазами так искренне, что окружающим чуть ли не совестно стало…

Далее, Шикунов поведал, что после отъёма квартиры у семьи Барилы, отец не смог собраться от такого шока и запил. Как уже известно, сначала они пожили на съёмной квартире, потом перебрались в село, где жильё подешевле. Потом и вовсе уехали в соседнюю область. Вот в ту халупу, которую видел Габоронов, где полы на веранде земляные. Этот домик принадлежал родителям той самой нелюбимой невестки. У неё был брат. В девяностые там с работой было ещё хуже. Вот и ввязался дядька Чёрного в одну авантюру вместе с дядькой уже Халатного. Их посадили. Так и пошла под откос нормальная жизнь семьи Барилы, в которой вырос и сам мальчик Коля, в той самой курточке. Потом которую, кстати, отдали их собаке в будку для подстилки. Она ещё долго напоминала, какими могут быть самые близкие родственники! Данная тема часто всплывала в семье Барилы, да только фамилию Чёрный никто не произносил. Во время семейных скандалов, мать Зефирки называли сестрицей, а бабушку, также с издёвкой — мамуля.

Барила, реально стараясь быть похожим на отца, оказался на малолетке. Отсидев, вышел. Старта и перспектив для начала нормальной жизни не нашлось. Через какое-то время, решил рвануть на историческую родину родителей — Кирпиченск. Он действительно не знал адреса родственников, потому что таковыми они перестали быть в 1992 году. Покрутился, повертелся. В Кирпиченске снова не задалось. А там кража, уголовное дело, дознаватель Габоронов, условное. Барила снова подумал, что в тюрьме будет проще, чем на гражданке. Поскольку отец внушил ему, что на зоне — порядок.

Отец Барилы в свою очередь именно в тюрьме увидел законы, которые работали. Которым строго следуют сами зеки. Где нет беспредела. Где если выполняешь все воровские правила, тебя никто не трогает. Ему там было всё понятно. Потому что на гражданке он не смог осознать и принять: как можно так обманывать близким родственникам, да ещё без последствий! По зоновским понятиям с них бы строго спросили. А по государственным законам — не прикопаешься. Конечно, он стал жертвой зоновской романтики и не всё там так чётко. Это мелких сошек держат в узде правилами. А воров в законе назначают из наркоманов, или просто за деньги. Правила, также, могут выкрутить в выгодную для себя сторону. Но его сломленная психика нашла для себя «защиту» именно в тюремном мире, во время первой отсидки…

Поэтому Барила, подверженный зоновскому влиянию через отца, обратился к дознавателю с просьбой об организации «командировки». Халатный не увидел каких-либо перспектив в обществе, где всех интересовало: судим он или нет, сидел или ещё скоро отправится. Общество тоже можно было понять — отбывший наказание человек, однажды нарушивший закон, может сделать это вновь. Зачем с таким связываться? Так и существуют два лагеря — бывших и не бывавших.