Шесть кровавых летних дней

«Тасахмед планировал переворот при поддержке русских. Мое правительство убедило Менданике, что он должен попытаться примириться с вами и…»

Осман издал насмешливый вой и ударил по столу: «Вот почему этот мешок кишок хотел меня видеть, чтобы действительно заключить сделку! Я сказал, что это так! Это то, что заставило меня занять Будану. Если он был так плох, что он должен был меня увидеть, я знал, что выдержу это. Он упал, как гнилый кокос! " Он еще раз плюнул.

Я хотел присоединиться к нему. Вот и все. Ответ, который я был почти уверен, я собирался получить. Что касается кражи ядерного оружия, вся эта толпа была где-то еще во время битвы при Хартуме. Беда в том, что я был похож на китайского Гордона из пьесы, а он в итоге попал на пику.

Я услышал, как за мной открылась дверь, и взгляд Османа переместился через мое плечо. «Эль-Феддан, - поманил он, - познакомьтесь со своим шпионом-янки».

Эль-Феддан, что означает бык, был всем этим. Он был не выше меня, но, должно быть, снова был вдвое меньше, и все это были мускулы. Он выглядел скорее монголом, чем арабом. Это было неприятное лицо, где бы он ни родился. Желтоватые глаза, приплюснутый нос, резиновые губы. Шеи не было, только мускульный постамент, на котором держалась тыква его бритой головы. На нем была открытая куртка, но никому не приходилось догадываться, что под ней. Он проигнорировал меня, глядя на своего начальника, ожидая, что слово превратит меня в йойо.

Произошла задержка из-за посторонней активности. Дверь снова распахнулась, и я повернулся и увидел, что Эрику и Ханса затащили в комнату несколько членов преторианской гвардии. Позади них вошел мой старый приятель Мохаммед Дуза. Я правильно подумал. Полковник был либо человеком Османа во вражеском лагере, либо человеком Тасахмеда в палатке Османа… либо и тем, и другим. У меня не было времени вдаваться в подробности, но я хотел кое-что спросить у него, при условии, что я смогу не спускать головы.

Под левым глазом у Эрики была ссадина. Она была бледна и тяжело дышала. Она смотрела на меня со смесью тоски и надежды.

«Держись, дитя», - сказал я по-английски. Она опустила голову и покачала, не в силах ответить.

Ганса сковали наручниками, и он еле держался на ногах. Когда куратор отпустил его, он упал на колени.

"Кто из вас хочет ее?" - спросил Осман у измученных жаждой сыновей.

Они оба сглотнули одновременно, практически пустив слюни. Хитрый старый ублюдок взвыл от радости и ударил по столу. «Вы можете сражаться за ее кости, как вы можете бороться за мои… когда я закончу с ней!»

Они оба заткнулись, уставившись на стол, гадая, как они могли придумать способ привести его в болезненное состояние.

"Итак, полковник, все в порядке?" Осман одарил Дузу маслянистой улыбкой.

«Как пожелает Аллах», - Дуза прикоснулся ко лбу в приветствии и подошел к столу. "Можно ли попросить об услуге?"

«Но спросите об этом», - сказал Осман.

«Я хочу допросить его перед казнью».

"Хммм". Осман почесал подбородок. «Я планирую передать его эль-Феддану. Когда он закончит, я не думаю, что этот сможет что-нибудь ответить. А что насчет той кучи верблюжьего навоза на полу, разве он не подойдет?»

«О, я тоже хочу его допросить».

«Что ж, вам придется довольствоваться тем, что я могу предложить, полковник. Эль-Феддану нужны упражнения. В противном случае он станет недовольным». Это вызвало у Быка взрыв смеха и даже одобрительный возглас.

Я сказал.- «Если мне придется драться с этим коровьим выменем, у тебя хотя бы будет достаточно чести, чтобы дать мне возможность пользоваться моими руками».

Это был первый раз, когда Дуза услышал, как я говорю по-арабски. Это стерло ухмылку, и мои слова не сильно повлияли на чувство юмора эль-Феддана.

«О, ты получишь руки», - усмехнулся Осман. «Вы можете использовать их для молитвы. Я даже посмотрю, что у вас есть оружие».

«Вы делаете ставки, Шик Хасан Абу Осман?» - сказал я, зная, что никогда не было араба, который не родился бы без любви к азарту. «Вы хотите, чтобы этот бык получил меня для убийства. Почему бы не превратить наш бой в убийство? Если я выиграю, мы с друзьями получим безопасный путь обратно в Ламану».

Это привело к тому, что называется беременной тишиной. Все взгляды были прикованы к голове человека, который смотрел на меня. «Знаешь, шпион-янки», - сказал он, потянув за подбородок. «Я думаю, что вы, должно быть, мужчина. Я восхищаюсь человеком, даже если он вонючий империалист. Вы можете умереть в бою».

"А если я выиграю?"

«Ты не выиграешь, но у меня нет с тобой сделки. Если Аллах каким-то невидимым ударом оставит эль-Феддану с плохой судьбой, - он закатил глаза на Быка, - тогда мы увидим». Он встал, и я увидел, какой он был коренастый старый петушок. «Приведите их», - приказал он.

Место битвы находилось за стеной на плато недалеко от того места, где мы оставили Ситроен.