Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

— Куда ты пойдешь, ненормальный!!! — Она стала бить кулаками по кровати. — Нам же через час уезжать! Через час! А без телефона кто нас встретит? Ты что, не понимаешь, я же позвонить никому не смогу!!!

— Возьмете у кого-нибудь телефон да и позвоните, — сказал я, в очередной раз пожалев, что связался. — Наверняка вам не откажут!

И вдруг, быстро сообразив, достал свой мобильный.

— Ты номер помнишь? — спросил я сына, у матери выяснять было себе дороже. — Продиктуй!

Мелодия звонка была хоть и глухая, но явственная. Она шла из пузатого чемодана, что лежал на полу неподалеку.

— Ну вот и телефон нашелся! — радостно объявил я. — Давайте все же я вам укольчик сделаю и побегу, мне еще собраться нужно!

Мне никто не думал помогать, мамаша как лежала, так и продолжала лежать, а сын бросился к чемодану и принялся яростно в нем копаться, поэтому я сам открыл холодильник, взял там шприц-ампулу, салфеточку со спиртом и подошел к кровати.

— А мы все равно номер сдать не сможем! — сказала она в подушку, еле сдерживая рыдания. — Этот кретин ключ от номера потерял! Мы уже все обшарили — ключа нет!

— Ма! Смотри! — Сын тем временем наконец откопал мобильник в чемодане и, торжествуя, поднял его над головой. — Оказывается, он в твоей сумке лежал, а тебе бы все на меня наезжать!

— Да это ты меня довел, идиот несчастный! С таким все забудешь!!! — тут же ответила она. — Ключа-то все равно нет, куда мы поедем, без него же номер сдать невозможно!!!

— Знаете, мне пора! — теряя всякое терпение, сказал я. — Давайте я вас уколю и побегу. На рецепции скажете, что ключ потерян, в крайнем случае копейки заплатите. Поворачивайтесь на спину.

Она неохотно, делая одолжение, кряхтя, все-таки повернулась. В ее объемистый живот, словно пластиковая цифра в головку пошехонского сыра, впечатался ключ с биркой номера.

— Видите, как я удачно зашел. — Свободной рукой я выковырял ключ из ее рыхлого тела. — Можете и на завтрак успеть.

— Идиот! — завопила она, и в этот момент я вколол ей этот фраксипарин. — Это наверняка ты его вчера сюда швырнул!!!

— Всего доброго! — стоя в дверях, пожелал я. — Поправляйтесь!

— А укол??? — Она присела и уставилась на меня. — Вы что, забыли, зачем пришли?

— Так я его уже сделал, — вздохнул я. — Просто вы были заняты, мне вас отвлекать не хотелось!

На полдороге к Санто-Доминго автобусы сделали остановку. Рядом с заправкой обнаружился магазин сувениров, неожиданно огромный. Последний шанс туриста. На покупки всем выделили полчаса, не больше, поэтому сразу началась паника. Кстати говоря, в Доминикане если что и брать, так это исключительно ром, сигары и кофе. Все сувениры там совсем неинтересные, скверного качества и по диким ценам. Зачем покупать футболку, криво сшитую, с рукавами разной длины, с торчащими нитками, да еще за двадцать долларов?

Но наши люди ломанулись в магазин, устроив дикую давку еще на входе и принявшись драться за тележки. Особенно усердствовали женщины. Те, кто успел ухватить тележку, стали раскатывать вдоль полок и наваливать себе все, что подороже. Они толкались, пихались, боясь не успеть, и бурно переживали, когда кто-нибудь перед ними сгребал с полки всё без остатка. Это зрелище мне напомнило позднюю осень девяносто первого, когда голодные и отчаявшиеся люди так же бросались на еду, когда ее выкатывали из подсобки гастронома.

Даже те, кто не собирался тратить деньги, стали жертвами индуцированного психоза и бросились набирать сигары, ром и украшения из синего камня ларимара.

А я украдкой смотрел на потрясенный персонал магазина, на лицах продавцов читалась сложная гамма чувств. С одной стороны, они наверняка радовались такому ажиотажу, особенно если им платили с выручки. С другой — были явно смущены теми деньжищами, которыми так запросто разбрасывались эти русские. Действительно, возбужденный народ толкал тележки, доверху набитые коробками с сигарами и бутылками, в свободной руке зажав внушительные пачки долларов. Почти каждый оставлял на кассе две-три тысячи, а то и больше. Хорошая зарплата в Доминикане составляла долларов сто.

— Нина Николаевна, — подошел я к знакомой замдиректора завода по производству пластырей, — зачем вам столько сигар, вы же даже не курите?

Ее тележка напоминала одногорбого верблюда, такой горой в ней были навалены коробки с сигарами.

Она вздрогнула, как бы немного очнувшись, растерянно посмотрела на меня, на эту свою тележку, на внушительную пачку стодолларовых купюр в руке, перетянутую аптечной резинкой, и расстроенно и как-то жалобно произнесла, тяжело вздохнув:

— Алеша! Ну не домой же эти деньги везти!

Действительно.

В аэропорту на стойке регистрации я приложил руку к груди и с жаром произнес на ломаном испанском:

— Senorita, por favor, asiento en salida de emergencia[3].

Каким-то образом она поняла, что мне нужно, и я получил билет в ряду у аварийного выхода.