Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

Но жизнь — это не кино, поэтому все притихли, и больше никто не возникал. Так же было, когда год назад на общем собрании комсорг нашего потока Марина, по отмашке сверху, внесла предложение исключить Мишку Будкина из комсомола. Повод был пустяковый: Мишку решили казнить за неявку на дежурство в качестве народного дружинника в женский вытрезвитель на Плющихе. Мишка в армии настолько стосковался по противоположному полу, что сам сдуру выбрал себе такую общественную нагрузку. И вот тогда все Мишкины друзья-приятели, с кем он пил пиво, орал песни и ездил в стройотряд в Новый Уренгой, молча сидели, опустив глаза в пол, и тянули руки, дружно голосуя за исключение. Мы с Таткой тогда Мишку еле отбили.

Тем временем обслуживание столиков, которое и раньше не отличалось высоким качеством, прекратилось вовсе, да и ладно. Тепло, хорошо, чего еще надо. А что официант при всем честном народе надирается в хлам, так он тоже человек, умаялся за день, к нему друзья пришли, как их не уважить, тем более вот таких.

Мы попытались продолжить беседу, решив обсудить новой фильм «Интердевочка», но разговор не клеился, к тому же мы едва слышали друг друга. Близкое соседство с этой дружной компанией внесло свои коррективы. Мужик продолжал все так же басить, сотрясая помещение, его баба — подвизгивать. Лишь один Юрец не издавал ни звука и молча вливал в себя водку. Похоже, он вообще был немногословен.

Сейчас они обсуждали какое-то торговое место на Рижском рынке и человека, что им это место обещал устроить.

— Да я тебе точно говорю! Он олень, в натуре! В таких делах ни хрена не рубит! — объяснил мужик своей бабе, громко высморкался в салфетку и бросил ее на середину стола. — Если к марту бумагу не выправит, я его на уши поставлю!

— И правильно! — соглашалась та. — Бабки взял, пусть отвечает! А будет козлить, потом сам пожалеет.

И вот, когда графин у них на столе почти уже опустел, баба вдруг обернулась. Всю дорогу она сидела спиной к залу, а сейчас, потрясенная, стала оглядывать народ за столиками. Должно быть, запамятовала, где находится. Поморгала, пытаясь сфокусироваться, и оглядела всех еще раз. Пораженная увиденным, она повернулась к официанту и, не скрывая возмущения, истошно завопила:

— Юр! Я чё-то не поняла! Какие-то люди у тебя сидят! Это кто вообще???

— Где??? — вскинул голову Юра.

— Да вот!!! — Баба показала на всех, сделав полукруг толстым пальцем с огромным золотым кольцом.

Мужик тоже оглянулся, осмотрел публику, видно было, что и для него факт нашего присутствия был делом удивительным.

— Щас! — сделал успокаивающий жест ладонью Юра. — Щас все будет нормально!

Он пару раз глубоко вдохнул, помотал головой и все-таки, собравшись с силами, встал. Его немедленно повело вперед, но он успел обеими руками облокотиться об стол. Графин при этом опасно накренился, но тут же выпрямился будто неваляшка, а вот одна из рюмок покатилась по столу.

— Товарищи!!! — в наступившей тишине произнес Юра. — Кафе закрыто!!!

Качнувшись, он постоял еще немного, снова помотал головой, затем добавил:

— И вообще!!!!

Оторвав одну руку от стола, он описал ею в воздухе замысловатую дугу, движением от себя, будто сеятель:

— ПСССССС ОТСЮДА!!!!!!!!

Тут силы оставили его, он рухнул на стул и, уронив голову на грудь, отключился.

Украдкой я стал разглядывать тех, кто сидел за соседними столиками.

Что возмущения ждать не стоит — это было давно понятно. Но почему-то никто даже не подумал встать и просто уйти, не рассчитавшись. На лицах людей читались кротость и смирение. Все сидели, втянув головы в плечи, не издавая ни звука, в тайной надежде, что Юра этот, когда проспится, может, и передумает выгонять их из кафе, ведь оно если и должно закрыться, то часов эдак через шесть.

— Правильно, так их, Юрка! — хохотнул мужик. Он перегнулся через стол и начал трясти официанта за плечо, но тот не подавал признаков жизни. — Гляди-ка, Алка! Юрец-то наш сомлел!

— Да и хер бы с ним! — живо откликнулась Алка. Она приподняла графин, на дне еще плескалось. — Давай по последней, и валим отсюда!

Они допили остатки и, с шумом отодвинув стулья, поднялись. Мужик с хрустом потянулся, застегнул пуховик, баба обошлась без лишних движений. Пока они следовали через зал, их молча провожали глазами.

На выходе мужик обернулся и отвесил шутливый полупоклон:

— С Днем Советской армии, дорогие товарищи!

Баба, которая уже скрылась за порогом, взвизгнула напоследок:

— Пошли давай, вояка хренов!

А все продолжали сидеть и помалкивать.

Официант очухался часа через полтора и как ни в чем не бывало продолжил обслуживать посетителей. Надо полагать, человеком он был тренированным и даже принес нам антрекоты, на которые уже никто не надеялся. Еще немного погодя мы попросили счет. Удивительное дело, нас почти не обжулили, ну, может, на рублишко.

А уж когда я получил свою новенькую куртку в целости и сохранности, то от радости просто петь хотелось.

С тех пор по различным поводам с завидным постоянством я вспоминаю вот это «ПСССССС ОТСЮДА!!!!!!!!»

И мне почему-то неизменно становится весело. Ну а действительно, чего плакать-то?