Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

– Теперь вы меня запутали. Забудьте о том, что он может покупать и собственный товар. Предположим, он приобретает все необходимое у других бизнесменов. В конце концов, это то же самое. Давайте двигаться дальше. Производство автоматически запускает в обращение деньги – ровно в том количестве, которое необходимо, чтобы купить произведенный товар. Но какая-то часть денег, выведенных в обращение, инвестируется в развитие производства. Это накладные расходы на новое производство, в результате ухода этой части денег возникает чистый дефицит необходимой покупательной способности. И эту нехватку денег компенсирует государство, выпуская новые деньги.

– Вот это меня и беспокоит, – заметил Смит. – Выпускать новые деньги – обязанность государства, но оно должно их чем-нибудь обеспечивать, например золотом или государственными облигациями.

– Но что же, во имя Яйца, должен представлять собой символ – кроме своего номинального участия в процессе? – Вы говорите так, словно деньги просто абстрактный символ.

– А что же еще?

Смит ответил не сразу. Две несхожие, по-разному ориентированные концепции столкнулись – и завели собеседников в тупик. Наконец «человек из прошлого» заговорил вновь, зайдя с другой стороны:

– Получается, что правительство попросту раздает эти новые деньги. Но это же чистая благотворительность! Это деморализует. Человек должен зарабатывать то, что получает. Но даже если оставить этот аспект в стороне, все равно вы не можете таким образом управлять экономикой. Правительство не может только отдавать и не получать никакого дохода, ведь правительство – это то же самое, что и фирма.

– Почему? Между государственным управлением и бизнесом нет ничего общего. Они существуют для совершенно разных целей.

– Но это же нелогично! Это ведет к банкротству. Почитайте Адама Смита…

– Я не знаю Адама Смита, кто это? Ваш родственник?

– Нет, он… О боже!..

– Прошу прощения?..

– Бесполезно, – обреченно проговорил Смит. – Мы говорим на разных языках.

– Боюсь, трудность действительно в этом. Полагаю, вам стоит обратиться к специалисту по коррекции семантики.

– Как бы то ни было, – заметил Смит стаканчиком позже, – я пришел к вам не для консультации по проблеме финансов. Меня привело другое.

– Что же?

– Видите ли, я уже понял, что финансистом здесь стать не смогу. Но я хочу работать – каким-нибудь способом делать деньги. Здесь все богаты – кроме меня.

– Богаты?

– По крайней мере выглядят богатыми. Дорого одеты. Хорошо питаются. Черт возьми, здесь раздают пищу – это абсурдно!

– Но почему бы вам не жить на дивиденды? К чему беспокоиться о деньгах?

– Можно, конечно, но, черт возьми, я человек труда. Кругом полно возможностей для хорошего бизнесмена: меня с ума сводит, что я не могу за них ухватиться; как подступиться, не знаю. Но есть одна область, которую я хорошо знаю, помимо финансов. И я надеюсь, что вы могли бы мне подсказать, как на этом заработать.

– Что же это?

– Футбол.

– Футбол?

– Именно. Мне сказали, что вы большой спец по играм. «Игорный магнат» – так они вас окрестили. – Гамильтон не прореагировал на такую оценку, и Смит продолжал: – А футбол – это игра. И если правильно за нее взяться, она должна принести деньги.

– Что за игра? Расскажите поподробнее.

Смит пустился в пространное описание, чертя по ходу дела диаграммы, объясняя, что такое нападение, защита, блок, передача. Он рассказывал о толпах болельщиков, о продаже билетов, о тотализаторе.

– Звучит все это красиво, – согласился Гамильтон. – Сколько убитых за один матч?

– Убитых? Но никого же не убивают – травмы, конечно, случаются: сломанная ключица или еще что-нибудь, но не страшнее.

– Это можно изменить. И не лучше ли облачить защитников в доспехи? Иначе их придется заменять после каждой комбинации…

– Да нет же, вы не понимаете… Это… ну…

– Полагаю, вы правы, – согласился Гамильтон. – Я никогда не видел этой игры. Она не совсем по моей части. Обычно я занимаюсь механическими играми – машинами, на которые делают ставки.

– Значит, футбол вас не интересует?

Гамильтона это не заинтересовало. Но, взглянув на разочарованное лицо юноши, он решил быть с ним помягче. – Это интересно, но не по моей части. Я сведу вас с моим агентом. Думаю, он что-нибудь сообразит. Предварительно я с ним поговорю…

– Это было бы круто!

– Я так понимаю, это означает одобрение? Мне это не составит труда.

Когда сигнал сообщил о приходе посетителя, Гамильтон впустил Монро-Альфу и sotto voce[13] попросил общаться со Смитом как с равным себе вооруженным гражданином. После довольно длительного церемониального обмена любезностями Клиффорд с энтузиазмом начал:

– Насколько я понимаю, вы из промышленного города?

– В основном я действительно городской парень, если вы это имеете в виду.

– Да, я подразумевал именно это. Жаль. Я надеялся, что вы сможете рассказать что-нибудь о той простой и прекрасной жизни, которая вымирала как раз в это время.

– О чем вы говорите? О жизни в деревне?

Монро-Альфа коротко набросал ослепительный образ сельского рая, каким он его видел. Смит выглядел крайне озадаченным.