Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

Брат Артемис, «Божий Гнев», стоял перед телевизионной камерой.

– А если все это неправда, – прогремел он, – да поразит меня Господь на этом месте!

В заключении коронера говорилось лишь о сердечной недостаточности, что мало объясняло обугленное состояние его останков.

Политический митинг пришлось отменить, поскольку главный оратор так и не появился. Безымянный бродяга был найден лежащим среди разбросанных карандашей и жевательных резинок. Директор девятнадцати крупных корпораций довел до истерики свою секретаршу: диктуя очередное распоряжение, он вдруг запнулся, вступил сам с собой в дискуссию и под конец впал в беззаботный идиотизм. Знаменитая звезда стерео– и телевидения внезапно исчезла. Пришлось спешно сочинять некрологи для семи конгрессменов, нескольких судей и двух губернаторов.

В тот вечер традиционную вечернюю песню в лагере «Марк Твен» пели без директора Моултона. Он был на общей конференции братьев, собравшихся во плоти впервые за многие годы.

Войдя в зал, Джоан огляделась.

– А где мастер Лин? – спросила она у Хоу.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее. Впервые за два года, прошедшие после их первой встречи, ей показалось, что Хоу растерялся.

– Милая, – мягко сказал он, – ты, должно быть, успела понять, что мастер Лин оставался с нами ради нас, а не ради себя самого. Кризис, которого он ожидал, успешно разрешился, остальную работу нам предстоит выполнить без него.

Джоан почувствовала, что ей что-то сдавило горло.

– Вы… вы хотите сказать…

– Он был очень стар и очень, очень устал. Последние сорок лет его сердце продолжало биться только благодаря постоянному контролю.

– Но почему же он не омолодился?

– Он этого не хотел. Он не мог оставаться с нами до бесконечности, после того как вырос.

– Да. – Она прикусила дрожащую губу. – Да. Верно. Мы все еще дети, а у него есть другие дела… но… О Лин! Лин! Мастер Лин! – И она опустила голову на плечо Хоу. – Почему ты плачешь, Маленький Цветок?

Резким движением она подняла голову:

– Мастер Лин!

– Разве не может произойти то, что уже происходило? Разве существует прошлое или будущее? Неужели ты так плохо усвоила мои уроки? Разве я сейчас не с тобой, как всегда? – И в этой мысли она ощутила волнующую, неподвластную времени веселость, ту любовь к жизни, которая была отличительной чертой доброго китайца.

Мысленно Джоан сжала руку Хоу.

– Извините, – сказала она. – Я была не права.

Она расслабилась, как учил ее Лин, и позволила своему сознанию погрузиться в грезы, обнимающие время в единый бессмертный поток настоящего.

Хоу, видя, что она успокоилась, занялся конференцией и связал всех присутствующих в единую телепатическую сеть.

– Полагаю, все вы знаете, зачем мы собрались, – подумал он. – Я отслужил свой срок; мы вступаем в иной, более активный период, требующий от Старейшего таких качеств, какими я не обладаю. Я созвал вас, чтобы обдумать ситуацию и утвердить избранного мной преемника.

Хаксли почему-то вдруг стало трудно следить за мыслями. «Должно быть, я просто устал», – подумал он про себя.

И тут же вновь услышал мысли Хоу:

– Да будет так; мы все согласны! – Старейший посмотрел на Хаксли. – Филип, принимаешь ли ты назначение на этот пост?

– Что?!

– Ты теперь Старейший. Избран единогласно.

– Но я… я еще не готов.

– Мы тоже так считаем, – спокойно ответил Хоу. – Но нам нужны твои таланты. Именно сейчас. А под бременем ответственности ты быстро вырастешь.

– Выше нос, дружище! – пришло личное послание от Коуберна.

– Все будет в порядке, Фил. – Это уже Джоан. На секунду Хаксли показалось, будто он слышит рассыпчатый довольный смешок мастера Лина.

– Я постараюсь, – ответил Фил.

В последний день перед закрытием лагеря Джоан сидела рядом с миссис Дрэпер на террасе Дома Шасты и глядела вниз на долину. Из груди девушки вырвался вздох. Миссис Дрэпер подняла глаза от вязания и улыбнулась:

– Грустишь, что лагерь закрывается?

– Нет, совсем нет. Я рада этому.

– Тогда почему вздыхаешь?

– Просто я подумала… мы столько сил и трудов положили на то, чтобы его открыть. И потом непрерывно следили за его безопасностью. Завтра мальчики разъедутся по домам – и за каждым из них придется присматривать, пока они не окрепнут настолько, чтобы самостоятельно защищаться от зла, еще оставшегося в мире. А через год сюда приедет следующая смена, потом еще и еще. И так без конца, что ли?