Шестьдесят рассказов

- А что случилось, они подогнали к задней двери здоровый грузовик.

- Так.

- Их было четверо, а может, их было восьмеро.

- Так.

- Было два часа ночи, или три часа ночи, или четыре часа ночи - тут я не уверен.

- Так.

- Это были здоровые волосатые мужики с веревками и толстыми тряпками, как у переносчиков мебели, а еще у них была тележка и «пойдем со мной», сделанные из колючей проволоки,- эта такая петля размером чтобы можно было надеть на голову, с деревянной ручкой…

- Так.

- Они обернули изумруд тряпками, положили на тележку, закрутили веревками, спустили по лестнице, вывезли через дверь и загрузили в кузов.

- Они применяли Ступню?

- Нет, они не применяли Ступню, их сопровождали четыре колдуна.

- Какие колдуны?

- Колдуны Олдрин, Эндрин, Линдейн и Дилдрин

[82]. Злые колдуны.

- Вы с ними знакомы.

- Только понаслышке. А Вандермастер стоял рядом и смотрел, извергая из ноздрей клубы 1,1,2,2-тетрахлорэтана.

- Это токсично.

- В высшей степени. Я ошеломленно бродила по комнате, натыкалась на мебель, пыталась держаться за стенки, но стенки куда-то валились, и я повалилась вслед за ними, все еще пытаясь удержаться.

- Эти колдуны, они делали что-нибудь с вами?

- Пинали меня в ребра, когда я упала. Пинали острыми носками сапог. Я очнулась обезизумрудевшей.

- Да. Что ж, я думаю, нам нужно подключить к делу огромные возможности нашей организации. «Мира». От моря до сверкающего моря до сверкающего моря

[83]. Я подниму по тревоге все наши отделения.

- Ну и какой будет с этого толк?

- Это их припугнет. Попав в поле зрения свободной прессы, злодей уже не может надеяться, что сколько- нибудь серьезное злодеяние сойдет ему с рук.

- Но вы взгляните сюда.

- Что это?

- Цельносеребряная вошь. Это они ее здесь оставили.

- И что это значит?

- Значит, что делом заинтересовался сам дьявол.

- Свободной прессе, мадам, не страшен и сам дьявол.

Ну кому какое дело, что у ведьмы в голове? Блестящие булавки для протыкуколок красная нитка пришивать имена к саванам звонкие звякалки ужаблю гада да дрожь что выдает да побрякушки и щедрая рука что раздает колючки для глаз да глаз нужен и так душу потеряешь и так душу потеряешь что это у нее на лбу? спросил мой отец это родинка сказала моя мать черная родинка похожая на мохнатую гусеницу я ототру ее «Аяксом» а что это у нее на подбородке? спросил мой отец это клочок бороды сказала моя мать я выщиплю его пинцетом а что у нее на губах? спросил мой отец это вроде ухмылка сказала моя мать я сотру ее ладонью у нее там уже волосы сказал мой отец разве это естественно? я сбрею их сказала моя мать и никто не узнает ну а эти сказал мой отец тыча пальцем а этиштуки что такое? то и есть на что они похожи сказала моя мать я перетяну ее этим чистым посудным полотенцем и она тут же станет плоская как валет бубей а где же пупок? спросил мой отец, вертя меня и так и сяк не вижу я нигде наверное проступит позже сказала моя мать а пока я нарисую его где надо «Волшебным Маркером» это не девчонка а щенок подзаборный сказал мой отец ты не была бы добра поведать мне обстоятельства ее зачатия была темная ненастная ночь сказала моя мать… Но кому какое дело что у ведьмы в голове ящики ящерок фобики грибков полки жаб для жабленья скальпировочный скальпель лощить лица людей липкими страхами в память о Боге иже был мне опорой и поддержкой пока я не выпала из рук Его в мир…

- Дважды? Дважды? Дважды? Дважды?

- Эй. Молл.

- Кто это?

- Это я.

- Кто я?

- Пустобрех.

-  Пустобрех!

- Она у меня!

- Какая «она»?

- Ступня! Она у меня здесь, при себе!

- А я-то думала тебя взорвали!

- Не-а, я притворился, что продался, так что меня там не было. А потом пошел вместе с ними в ихний штаб или там логово. Когда они поставили Ступню в холодильник, я выждал момент, зацапал ее и прямиком сюда.

- Они держали ее в холодильнике?

- Нужна постоянная температура, иначе она становится беспокойной. Она очень вспыльчивая. Если им верить.

- Изящная. Только уж больно тяжелая.

- Осторожнее, ты можешь…

- Не мельтешись, Пустобрех, я ведь тоже не совсем… слушай, она теплая на ощупь.

- Да, теплая, я тоже заметил, посмотри, что у меня еще есть.

- Что это такое?

- Талеры. Талеры, большие, как ломтики луга. Общей стоимостью в сорок две косых.

- Что ты думаешь с ними делать?

- Аккумулировать!

- Желание второй жизни неэтично,- сказал изумруд.- Если мне позволено предложить свое мнение.

- Я был очень бедным мальчиком,- сказал Вандер- мастер. - Никакой еды, кроме жидкой овсянки. Изо дня в день овсянка, овсянка и овсянка. Когда я впервые увидел луковицу, мне было пятнадцать лет.

- Новичок в этом мире, я несколько стесняюсь высказываться по подобным вопросам,- сказал изумруд.- Поздний гость на пиру жизни, не успел еще толком осмотреться. И все же мне кажется, что желание тут же, не отходя от стола, пировать вторично может быть сочтено проявлением алчности.

- Овсянка сегодня, овсянка вчера, овсянка завтра. Иногда - суррогаты овсянки. Я горю жаждой реванша.

- Помнится, вы упоминали любовь.

- Все эти сорок пять лет призрачная птица любви неизменно ускользала из моих рук.