Шестьдесят смертей в минуту

Капитан и сержант перевернули раненого на живот, с трудом развели в стороны его руки, задрали кверху брезентовую куртку. В животе, по меньшей мере, два осколка. Кровотечение не слишком сильное, но для того, чтобы спустить Алишера вниз, к подножию горы, потребуется много часов. За это время он истечет кровью, а не погибнет от потери крови, так умрет от перитонита.

Капитан не мог отвлекать людей, чтобы затеять возню с раненым. Кто знает, сколько охотников еще получат свою пулю или осколок; ему что, с каждым носиться как с писаной торбой? Сержант и капитан переглянулись: они подумали об одном и том же. Урузбеков поднялся на ноги, отряхнул штаны, снял с плеча автоматный ремень, передернул затвор и дал короткую очередь поперек груди Алишера. Потом они с сержантом перетащили тело в сторону от тропы, рядом с охотником бросили собаку, спустились вниз, и отряд двинулся дальше.

Глава 23

Голос оперативника капитана Василия Боброва был таким тихим, будто он звонил с того света.

– Не понял, повтори! – прокричал Девяткин в трубку и с тоской посмотрел на пару запотевших бутылок пива на кофейном столике. Выслушав говорившего, коротко бросил: – Сейчас выезжаю. «Скорую» вызвали?

Сунув пистолет в подплечную кобуру, он запер квартиру, спустился вниз по лестнице и сел в машину, ждавшую у подъезда.

Группа оперативников задержала на Белорусском вокзале предпринимателя Стаса Рогова. На него надели наручники в тот момент, когда тот собирался войти в вагон. Через пять минут Рогов сидел в подвале линейного отделения полиции и жаловался на недомогание и боли в сердце. Его никто не слушал, так как составлялись протокол и опись личных вещей, находящихся в чемодане и карманах задержанного.

Наконец старший по группе капитан Бобров взглянул на Рогова и понял, что тому действительно нездоровится. Вызвали фельдшера из медицинского пункта, тот измерил давление и сказал, что у больного аритмия и давление зашкаливает. Капитан сначала вызвал врачей, затем связался с Девяткиным. Скорее всего, что к приезду майора Стаса Рогова уже отвезут в больницу.

Через полчаса Девяткин переступил порог отделения и увидел, что Рогов все еще тут. Значит, «Скорая» не приезжала. Стаса усадили на диван в дежурной комнате. Рогов выпил лекарство и сказал, что теперь ему лучше. Девяткин придвинул ближе стул:

– Давно хотел с вами увидеться, но все не мог выбрать времени, все откладывал.

– Надо было мне раньше в Париж уезжать и не спешить с возвращением… Кстати, на каком основании меня арестовали?

– Всего-навсего задержали, – поправил Девяткин. – Пока вас еще никто не арестовывал. Как вы себя чувствуете?

– Вам это интересно? – усмехнулся Рогов. Боль, сжимавшая сердце, немного отпустила, щеки разрумянились, он мог уже говорить почти без усилий. – Представьте: меня снимают с поезда, заковывают в браслеты и тащат сюда. Да, это не воздух Парижа, ветра Елисейских Полей сюда не долетают. Как, по-вашему, должен чувствовать себя человек на моем месте? Разумеется, превосходно. Восхитительно. Блестяще. Такое замечательное приключение случается не каждый день. Кроме того, меня переполняет чувство гордости. Я собрался уехать, но Родина не хочет выпускать меня из своих горячих объятий. Не желает она, чтобы верный «сын Отечества» променял Москву на Париж…

– Хватит, Рогов. Ваш юмор тут никто не оценит.

– Ладно, вернемся к тому, с чего начали. Я хочу знать: по какому поводу меня задержали? Я бросил бумажку от конфетки мимо урны? Или помочился мимо унитаза?

– Обвинения вам предъявят в установленный законом срок. В письменном виде. В присутствии адвоката. Но так, между нами, скажу пару слов, чтобы вы бессонными ночами не терзались вопросом: за что? Вас обвинят в убийстве компаньона по бизнесу Василия Ивченко. Нам известно, что в той расправе на берегу реки принимали участие Шатун, Тост и лично вы.

– Это вам Тост сообщил? Господи!.. Гражданин Девяткин, вы только вдумайтесь: имя бизнесмена с безупречной репутацией втаптывает в грязь какой-то подонок! Кто такой Жора Тост? Быдло без мозгов, без совести и чести. Он даст показания на кого угодно – на отца, на родную мать, если об этом попросит полиция или кто заплатит. Впрочем… Я очень сомневаюсь, что у Тоста вообще была мать. С таким свидетелем уголовное дело развалится на этапе предварительного следствия, оно не дойдет до суда. Я найму десяток адвокатов, если надо – сотню, и меня вытащат из тюрьмы через неделю. Или раньше. А вам придется испортить гору бумаги, отписываясь от моих жалоб. У вас есть хорошие ботинки?

– Не понял…

– Купите ботинки. Без хороших ботинок теперь нельзя. Придется много ходить. Из кабинета в кабинет, с этажа на этаж. От маленького начальника к большому. И так – изо дня в день, из недели в неделю. И в каждом кабинете вы будете надолго застревать и объяснять, на каком основании творите беззаконие. Задерживаете людей, учиняете форменный произвол… Хотели испортить жизнь мне, а выйдет наоборот. С Тостом вы ухи не сварите, а других свидетелей нет.

– Найдем, – пообещал Девяткин.