Шестьдесят смертей в минуту

Он переложил из руки в руку винтовку, осмотрел казенную часть и ствол. Полировка приклада местами облупилась, на цевье три звездочки, нацарапанные гвоздем или ножиком. Значит, винтовка не лежала на складе, а была уже в деле, вероятно, на Кавказе. Оттуда и приехала. Сергей – отставной майор российской армии, принимал участие в вооруженных конфликтах.

Шатун взял из рук Тимура обойму, снаряженную винтовочными патронами калибра 7,62, приложил глаз к резиновой гармошке прицела, поводил стволом из стороны в сторону, выбирая цель. Если верить показаниям этой штуки, до молодой березки, стоявшей почти на вершине песчаного холма, сто восемьдесят метров. Ветки клонятся вправо, правда, не слишком сильно, просто дрожат на ветру. Значит, скорость ветра примерно три-четыре метра в секунду. Он повернул колесико оптического прицела, сделав соответствующую поправку на ветер. Затем послюнявил палец и подержал его перед собой, проверяя свои выводы. Да, скорость ветра – метра четыре.

– Ну и погодка, – поежился Тимур.

Шатун вставил обойму в направляющие, передернул затвор и, вскинув винтовку, совместил нити прицела на тонком стволе березки. Выстрел – и дерево повалилось, будто переломленное надвое точным и сильным ударом топора.

– Откуда винтовка? – спросил он, хотя в разговоре с поставщиками никогда не касался этой темы. Об этом не принято спрашивать. И ответы его не интересовали. Надо просто выгадать время, решая, как лучше действовать дальше. – Она в розыске или как?

– Оружие доставили с юга. – Это Сергей впервые разлепил губы. – Никакого криминала. Ствол «чистый».

– Это радует, – кивнул Шатун, он уже наметил последовательность своих действий. – «Чистый» ствол – это как раз то, что надо.

– Хороший выстрел, – похвалил Тимур. – Заворачивать?

– Валяй, только патроны не забудь положить.

– Три обоймы, – улыбнулся Тимур. – Как договаривались.

Взяв оружие, он отошел к своей машине, завернул винтовку в тряпку и уложил на дно картонной коробки. Шатун расстегнул плащ, вытащил кошелек, отсчитал деньги и сунул портмоне в карман. Сергей, стоявший вполоборота к покупателю, следил за ним немигающими глазами, держа руку под телогрейкой. Когда Шатун протянул ему деньги, он сделал шаг навстречу, вытаскивая руку из-под телогрейки. Но Шатун опередил его – распахнув полы плаща, выстрелил почти в упор, с расстояния трех шагов. Два выстрела в живот и один в голову. Тимур даже не успел обернуться, он получил две пули в затылок.

Шатун затолкал тела на заднее сиденье «Мерседеса», снял и бросил в салон плащ и перчатки. Затем вылил на трупы полканистры бензина, поджег и бросил в распахнутую дверцу промасленную тряпку. Бензин вспыхнул, Шатуна обдало жаром. Он заспешил к своей машине.

Через полчаса, когда он выехал на асфальтовую дорогу, зазвонил мобильник. Голос мента Каштанова казался грустным.

– Вообще-то, я не должен тебе звонить, это опасно, – сказал дядя Паша, – но тут дело особой важности. Твоего подопечного перевели из бокса, где он лежал, в другую палату, а его место занял какой-то опер. И другие менты этого опера охраняют, словно он это Тост. Короче, в больнице тебя ждут. Идея насчет выстрела с дальней дистанции не одному мне пришла в голову. Не суйся туда.

Шатун был так удивлен известием, что остановил машину на обочине, опустил стекло и прикурил сигарету.

– Куда перевели нашего друга? – спросил он.

– Я же сказал: не забивай себе голову. Не вздумай туда соваться.

– В какой корпус и в какую палату?

– Все-таки ты дурак, – сказал Каштанов. – Корпус тот же. Номер палаты… Запишешь или запомнишь?

С юга дул горячий ветер, а луна на небе напоминала раскаленную докрасна монету. Дима Радченко подбрасывал хворост в костерок, разложенный между камнями. Всего девять вечера, а идти дальше нельзя, мрак такой, будто давно наступила глубокая ночь. Отсюда, с возвышенности, видны костры, разложенные на склоне горы, даже дым достает сюда. И без бинокля на глазок можно разглядеть, что отряд, отправившийся в погоню, за сутки сократил расстояние примерно на треть.

Но до преследователей еще очень далеко, около четырех с половиной километров. А четыре километра по горам – это много. Завтра нужно идти так же быстро, как шли сегодня. Только это вряд ли получится. Джейн очень устала, и обувь у нее не из той, в чем по горам ходят.

– Кто-нибудь расскажет, куда мы идем? – спросила Джейн. – До ближайшего кладбища? Или дальше?

– Я бы рассказал, если бы не он. – Радченко показал пальцем на Рахата Садыкова.

– А он здесь при чем? – Джейн поднесла к губам закопченную кружку. Ужин, состоявший из рыбных консервов, отзывался изжогой. – Этот человек работает на меня. Он мой проводник и помощник.

– Какой из него проводник и помощник, я вам расскажу, – сказал Радченко, – если он сам этого не сделает. Эй, ты не хочешь ничего сказать?

Садыков подумал, что этот проклятый ветеринар знает все или почти все, он появился тут не случайно. И теперь надо что-то говорить, объясняться. Если его слова покажутся убедительными, Садыков доживет до завтра. А что будет дальше – лучше не загадывать…