Шестнадцать способов защиты при осаде

— Мне нужен прототип, — сказал я. — Нужно опробовать его где-нибудь, где они не смогут увидеть. Скажем, на пристани — стрелять будем по волнам. Пусть эта разработка станет для них неприятным сюрпризом.

* * *

Следующие три дня шли проливные дожди, какие бывают в Городе примерно раз в пять лет. Они превратили улицы в болота, по которым повозку не прокатишь. В Нижнем городе случилось небольшое наводнение — порядка тринадцати тонн незаменимого угля промокло и пришло в негодность. Но все равно я был так счастлив, что чуть ли не пел. С чего бы вдруг? Во-первых, у нас были дома с нормальными крышами, а у врага — палатки. Во-вторых, вся дождевая вода стекала со сланца и черепицы по водосточным желобам в ливневые стоки, которые я приказал отводить в цистерны.

Простите меня, но я собираюсь кое-чем похвастать. Я разработал целую схему очистки воды при помощи гравия. Гравийные фильтры задерживали весь сор, после давая пригодную для питья воду — если ее сначала прокипятить, конечно. Не помню, где впервые узнал эту технологию — но она оказалась рабочей.

Четвертый день я провел в доках. Оставшиеся без кораблей, они смотрелись странно — как холм, утыканный пнями от поваленных деревьев. Ни одной мачты, разве что воздет к небу шест первого имперского требушета — экспериментальной модели номер раз. Стоило отдать Трухе должное — управлялась она быстро и на совесть. Не хотелось бы мне работать на нее — быстрее откинешься от перенапряжения, чем сравняешься с этой дамой, а уж о том, чтобы вырваться вперед, и речи не может быть.

По ней было видно, что в последнее время она не находила времени на сон и еду, не говоря уже о том, чтобы умыться. Все руки в порезах — обычное дело, когда имеешь дело со стамесками и рашпилями. Думаю, она миновала точку, когда обращаешь внимание на усталость, — миновала и оставила далеко позади, продвигаясь медленно, но верно, игнорируя тот факт, что всё болит.

— Клиновидная балка изменена, — заметил я, оглядывая конструкцию.

Труха кивнула.

— Я подыскала ореховое дерево подходящего размера. Сделала балку стройнее, чуть более плавной в сужении — для большей пружинистости.

— Не самая удачная идея, — заметил я. — Нам придется построить сотню таких машин. Где мы возьмем сотню или хотя бы даже полсотни ореховых деревьев для них?

— Мы возьмем обычный ясень и обработаем по оригинальной спецификации. — Труха зевнула так сильно, что я испугался за ее челюсть. — Ясень — легкое дерево, поэтому он и растет так же легко в ширину, как и в высоту.

Я возненавидел себя за дотошность, но все же спросил:

— А ясеневая балка уже готова? По той же спецификации?

— Есть одна, начерно обтесанная. Но потом мы нашли ореховое дерево.

— Прекрасно. Ее нужно довести до ума и заменить ею ореховую. И опробовать.

Труха бросила на меня жалостливый взгляд, затем кивнула.

— Все так, — подтвердила она. — Прошу прощения. Я подумала, ореховое дерево лучше подойдет…

— Оно подошло бы. Буйволиный рог в тридцать футов длиной и драконьи сухожилия еще лучше подошли бы. Но их у нас тоже нет. Увы.

Труха подавила очередной зевок, а затем заковыляла прочь — сказать рабочей группе снять балку, которую только что с трудом укрепили. Весть была воспринята с ропотом; ну да, ребята — мои же армейские инженеры — устали, не в чем было их винить. Я подошел поближе и сверкнул на недовольных глазами. Ропот стих.

Остаток утра ушел на то, чтобы закончить и укрепить ясеневый рычаг. У меня руки чесались схватить инструменты и присоединиться, но я побаивался перед всеми облажаться. Глупости, на самом деле. Такое не забывается, и я был опытным профессионалом. Когда-то. Разрываемый сомнениями, я путался у своих же под ногами; время от времени прибегал гонец из Верхнего города с какой-нибудь мелкой бумагой на подпись. Стоило, пожалуй, вернуться к себе в кабинет, но я оправдывал свое поведение нуждой в свежем воздухе после лежачей немощи. Думаю, чувства мои знакомы ушедшим на покой гладиаторам — они не могут больше выходить на арену, но все равно приходят посмотреть зрелище.

Наконец балка встала на место — дело было сделано. Я читал какой-то придурочный отчет о поставках, а когда поднял глаза — требушет маячил надо мной, законченный, чем-то похожий на комара-долгоножку со сломанным крылом. Я посмотрел на Труху — ее слегка покачивало. Поймав мой взгляд, плотница ухмыльнулась и сказала:

— Во что будем стрелять? — Об этом-то я и не подумал.

— Видите вон тот сигнальный буй? — Я показал пальцем. — Сто гистаменонов, если попадете.

Никто, конечно, не попал. Буй отстоял на пятьсот ярдов и был очень мал — поленце, покачивающееся на волнах с воткнутым в него флагом. Но самое главное — чертова машина не сломалась при первом залпе; работяги радостно заголосили, да так, что и враг нас, наверное, услыхал. Я запросил повторный залп, Труха передала приказ. И снова — промашка, но снаряд лег чуть ближе.

— Ладно, — сказал я, — сейчас возьмем мишень покрупнее.