Шестое чувство

Мне пришлось довольно-таки долго объяснять обоим служителям правопорядка, кто я, где живу и чем занимаюсь. Капитан, зло выплюнув так и не поддавшийся его натиску окурок «Примы» на пол, позвонил куда-то, потом что-то долго выяснял, и наконец, слегка разочарованный, объявил:

— Мы установили вашу личность, товарищ Нерусский. Вы именно тот, за кого себя выдаете.

— Я в этом нисколько не сомневался, — ответил я, восхищаясь его гениальной проницательностью. — Рад это услышать лишний раз, тем более, из ваших уст. Обретя теперь полную уверенность, что я — это я, надеюсь заснуть в эту ночь спокойно. Мне можно идти?

— Минуточку! — рявкнул капитан, доставая еще одну сигарету из лежащей на столе пачки. — Один вопрос. Что вы делали у подъезда номер пять дома 33 по Мурановской улице в течение последних двух часов?

Я пожал плечами.

— Ничего. Просто стоял и ничего не делал.

— Просто стоял и ничего не делал, — повторил капитан, впиваясь в меня глазами. — Несколько странное времяпровождение, вы не находите?

— Надеюсь, уголовной ответственности за этот поступок я нести не обязан?

— За этот — нет. — Капитан сделал ударение на первом слове. — Но, возможно, за вами есть и другие.

— Бесспорно, иначе и быть не может.

— Так рассказывайте, рассказывайте все, — встрепенулся капитан.

— Рассказывать — что? Обо всех моих поступках, которые я совершил за свою жизнь? Тогда мне придется начать со дня своего появления на свет.

Я знал, что рано или поздно капитан поймет, что я над ним издеваюсь. Он это понял не слишком рано, но и нельзя сказать, чтобы поздно.

— Вы что, издеваетесь надо мной?! — вскочил он, яростно вращая глазами и усердно пережевывая потухший окурок. — Отвечайте, что вы делали у дома, где две недели назад произошло убийство?

— Послушайте, капитан, — сказал я, решив впредь говорить только серьезно, — если вы хотите получить какую-нибудь информацию обо мне, позвоните следователю Пронину в МУР, он вам все объяснит. Сергей Тимофеевич как раз ведет дело об убийстве Паукова.

— Да, я знаю, — буркнул капитан, несколько остывая и вновь садясь в кресло. Найдя в ворохе бумаг нужный телефон, он набрал номер уголовного розыска.

— Следователь Пронин? Здравствуйте, товарищ майор, это капитан Матерый из триста двадцатого. Да, да, того самого… Рад, что вспомнили. У меня к вам вот какое дело, товарищ майор. Ко мне в отделение поступил один подозрительный субъект, который утверждает, что лично знаком с вами и работает в контакте с органами. Кто именно? Некто Нерусский, Николай Николаевич… Что? Первый раз слышите? — Губы капитана растянулись в мстительной ухмылке, когда он буквально пробуравил меня взглядом. — Я, собственно, так и думал.

Ну и свинья же этот майор! Вот не думал, что сведет меня судьба с этаким типом. Чего-чего, а такой подлости я от него не ожидал.

Я подскочил к письменному столу, выхватил у капитана трубку и что было силы крикнул в микрофон:

— Послушайте, вы, слуга закона! Или вы перестанете валять дурака, или я довожу дело сам, но уже без вашего участия. О моих возможностях вы должны иметь некоторое представление, тем более, что кое-что я уже откопал.

Несколько секунд молчания прервал умиротворенный и чуть ли не радостный голос этого хамелеона в майорских погонах:

— Ах, это вы, уважаемый коллега! Как я рад слышать ваш голос! Я, знаете ли, не сразу понял, кого назвал мне капитан Матерый. Слышимость никудышняя. Извините за недоразумение. Так вы говорите, Николай Николаевич, что напали на след убийцы? Я не ослышался?

— Нет, не ослышались. Поищите в своей картотеке мужчину лет двадцати восьми — тридцати, с длинными, темными волосами, крупными, несколько грубыми чертами лица, в тельняшке и старых потертых джинсах. Ходит уверенно и слегка вразвалку. Похоже, что бывший моряк. Есть все основания полагать, что в момент убийства Паукова этот тип находился где-то в районе квартиры пострадавшего.

— Хорошо, Николай Николаевич, — любезно ответила трубка. — Я учту вашу информацию. А теперь, дорогой коллега, если вас не затруднит, передайте трубочку капитану Матерому.

Во время этого краткого диалога капитан Матерый и сержант Стоеросов стояли молча и не предпринимали никаких попыток прервать его. Я протянул трубку капитану.

— Вас.

Матерый некоторое время внимательно слушал, искоса наблюдая за мной, а потом односложно ответил:

— Понял, товарищ майор. Всего доброго, — и положил трубку.

Воцарилось неловкое молчание. Нарушить его рискнул хозяин кабинета.

— М-да, интересное дельце получается. Вы, стало быть, частным образом расследуете убийство Паукова?

Я категорически замотал головой.

— Нет, мое дело — доказать невиновность Мокроносова, а расследование — это ваша прерогатива… Надеюсь, теперь я могу идти?

— Да, конечно. Ваша личность установлена и причин задерживать вас я больше не вижу.

— Прощайте, — бросил я, резко повернулся и вышел из кабинета, не дожидаясь взаимного жеста вежливости со стороны капитана Матерого.

Но не успел я пройти и пяти метров, как услышал сзади чьи-то торопливые шаги. Предчувствуя недоброе, я обернулся. Это был сержант Стоеросов.