Шестое чувство

— И вы по-настоящему пьете эту гадость?

— Пью, проклятую, пью — литрами, ведрами и цистернами. Пью вот уже тридцать лет. Таково задание Центра.

— Но ведь вы же гробите себя!..

— Успокойтесь, Николай Николаевич, — вмешался мой шеф, — наша медицина имеет возможность защитить здоровье секретных сотрудников на отдаленных планетах нашей Галактики. Против вашего алкоголя существует наше противоядие, практически нейтрализующее негативное действие спиртного. Здоровье гражданина Мокроносова вне опасности.

— А как же следствие? Ведь он же мог загреметь в тюрьму!

— Вызволили бы. Не волнуйтесь, Николай Николаевич, такие мелочи решаются у нас в рабочем порядке. — Шеф не спеша мерил комнату своими тяжелыми шагами. — Я предвижу еще один вопрос, уважаемый коллега, я не ошибся?

— Да, я хотел бы…

— Так вот, отвечаю. Наша внешность изменена в соответствии с общепринятым стандартом земного человека. Все-таки, как бы не были наши люди похожи на ваших, земных, отличия сразу же бросаются в глаза. В целях конспирации разведчикам, длительное время работающим на планете Земля, делают специальные пластические операции. Надеюсь, это понятно.

Я кивнул. В памяти вдруг возник субъект в морковном свитере, постоянно преследующий меня, — и я тут же получил ответ на свою мысль:

— Это не человек, это — фантом. Призрак, приведение, некий образ, рожденный в вашем сознании мощным внеземным умственным потенциалом. Таким потенциалом снабжены мы, секретные сотрудники Центра. Этот потенциал способен создавать подобные фантомы и делать их «видимыми» для того или иного индивидуума или группы индивидуумов. Вы такой способности лишены.

Я снова кивнул. Теперь я понял все — и странные, совершенно неожиданные появления этого типа на моем пути, и его многочисленные попытки покончить жизнь самоубийством под колесами автомобиля, и тот факт, что на его выходки реагировал только я и никто больше, — ведь он был невидим для других. Но одно мне все же оставалось непонятным: зачем вообще им понадобилось подсовывать мне этого типа?

— А вот зачем, — снова отвечая на мои мысли, произнес Евграф Юрьевич. — Ваши действия иногда достигали некоего опасного предела, и чтобы предостеречь вас от необдуманных поступков, мы вынуждены были периодически напоминать вам о своем существовании и неослабном контроле за вами. Вспомните: фантом всегда появлялся в критических ситуациях, именно в те моменты, когда вы готовы были проговориться случайному собеседнику о своем шестом чувстве или своими действиями раскрыть нашу общую тайну. Правда, этим наши методы воздействия не ограничивались. (Я вспомнил верблюдов, царский червонец, шаровую молнию.) Ну да Бог с ними, с методами. — Шеф шумно перевел дыхание, взглянул на часы, покачал головой и продолжил: — Времени у нас в обрез, поэтому буду говорить по существу. Впоследствии у вас, уважаемый коллега, возможно возникнет еще ряд вопросов, поэтому, предупреждая некоторые из них, я расскажу вам еще кое-что, касающееся нашей деятельности на Земле. Как я уже говорил, цель нашего присутствия на вашей планете — это наблюдение за процессами, происходящими как в социальной сфере человеческой деятельности, так и в жизни всей планеты в целом, ибо судьба Земли как астрономической единицы неразрывно связана с судьбой человечества. Но, повторяю, наблюдение это чисто пассивное. В какие бы переделки ни попадали наши разведчики и свидетелями каких бы ужасных событий они ни стали, им под страхом смерти запрещено вмешиваться в естественный ход текущих событий. Поэтому на эту ответственную работу отбираются только самые надежные, самые проверенные, самые выдержанные сотрудники. Благодаря совершеннейшим техническим средствам, а также широкой сети нашей агентуры здесь мы знаем о Земле исключительно все. И, честно признаюсь, порой трудно сдерживаться, видя несправедливость, беззакония, горе и не имея права вмешиваться. — Евграф Юрьевич замолчал и несколько минут ходил по комнате молча. — Правда, был один прецедент, когда Совет в виде исключения решил вмешаться в ход вашей земной истории, но, поверьте, уважаемый Николай Николаевич, сделано это было из чисто гуманных соображений.

— Вот как? — искренне удивился я.

— Именно так. Это произошло в 1944 году, на исходе Второй мировой войны. Надо отдать должное ювелирной работе наших специалистов: мир так никогда и не узнал об этом случае. Дело в том, — он сделал значительную паузу, — что в этом предпоследнем военном году в двух воюющих государствах — Германии и России — почти одновременно было сделано одно и то же открытие — создана атомная бомба.

— Что?! — вскочил я. — Как — бомба?!

— Успокойтесь, Николай Николаевич, — жестом руки остановил мой порыв Евграф Юрьевич, — это давно уже кануло в лету и, что самое главное, навсегда вычеркнуто из земной истории, науки и памяти людей, причастных к этому открытию. Поверьте, у нас есть средства добиться этого.

— Но ведь это невозможно! — попытался возразить я.