Шестое сомнение

Раз в год, летом на неделю, председатель заказывал в деревню передвижной фельдшерский пункт, смонтированный в большом автобусе, и всё население деревни с удовольствием в него ходило что-нибудь полечить. Фельдшером там был младший брат председателя деревни и за свои услуги насчитывал сельчанам кругленькие суммы, которые оплачивал председатель деревни, но ему ничего не было жалко для своих подчиненных, и он платил с лихвой, правда, высчитывая потом у крестьян с зарплаты за предоставленные докторские услуги. Хотя фельдшер был какой-то ненастоящий, в основном, он всех слушал «слушалкой», ставил градусники, перебинтовывал ранки и давал нюхать нашатырь. А в качестве компенсации за скудный набор услуг фельдшер всем подряд заглядывал в рот и безжалостно рвал зубы, затронутые каким-то кариесом, а когда зубов у пожилых людей практически не оставалось, то великодушно отливал пластмассовые челюсти за счёт фермы, благо всё оборудование для этого у него в автобусе было. Дело в том, что фельдшер раньше практиковался в городе зубным техником, пока его не выгнали из поликлиники за вопиющую безграмотность, он был самоучка, и тогда они вдвоём с братом создали передвижной врачебный пункт за счёт районного бюджета на коммерческой основе, стали ездить по деревням и вставлять пластмассовые зубы крестьянам в счёт будущей зарплаты, с которой председатель высчитывал по своему усмотрению.

И вот прошлым летом фельдшерский автобус приехал в деревню очередной раз. Супруге деда Гриши фельдшер вырвал последние четыре зуба, а взамен поставил ей две новенькие розовые челюсти с белоснежными, крупными, ровными зубами, как у лошади. Счастью у его старухи не было предела, для неё это было настолько грандиозное событие, что несмотря на то, что говорить в протезах, а тем более есть в них она не могла, первое время их практически не снимала, беспрерывно пялилась в зеркало и ослепительно улыбалась, как американская киноактриса, как ей казалось. А когда ротовая полость у неё воспалилась настолько, что одеть протезы было невозможно, то старуха стала держать протезы в прозрачном большом стакане с водой, и по несколько раз в день они по очереди с дедом подходили к буфету, чтобы полюбоваться зубами.

Эта безграничная забота председателя деревни о своих работниках запала глубоко в душу старикам, прожившим всю свою жизнь в коровнике.

Правда, неблагодарные дети не оценили безмерную заботу председателя и как только получали в шестнадцать лет паспорта, тут же уезжали от построенного им коммунизма в отдельно взятой деревне кто куда, бежали от всеобщего, невыносимого счастья как от чумы.

И остались деда Гриша с со своею старухой вдвоём. Со временем прохудилась крыша дома, и летние обильные грозы, и затяжные осенние дожди стали часто посещать их кухню, отчего прогнили доски в полу, а местами даже стал виден подтопленный погреб, выкопанный дядей Гришей с детьми пятнадцать лет назад под кухней для хранения картошки и солений, отчего в домике образовался устойчивый запах гнилой картошки, плесени, сырости и ещё чёрт знает чего.

Печку топили раз в день, вечером – экономили дрова и уголь, спали на кухне, не раздеваясь, прижавшись к печке и друг к другу, но всё равно к утру было так холодно, что изо рта шёл пар.

Весной у супруги деда Гриши неожиданно отнялись ноги, и она не могла уже самостоятельно ходить, а помутившийся рассудок не позволял ей заниматься домашними делами. Дед с помощью знакомого слесаря отремонтировал ей инвалидную коляску, выброшенную фельдшерским автобусом за ненадобностью, и стал каждое утро сажать старуху в коляску и выкатывать на улицу, чтобы дома не путалась под ногами. А для заметности старухи подобрал на свалке тряпочный зонтик от солнца и втыкал ей за спину в развёрнутом виде. Старуха к коляске быстро привыкла и довольно шустро ездила на ней по дворам деревни, выпрашивая любые таблетки на лечение ног. Жители деревни, зная, что она не в себе, охотно отдавали ей всевозможные просроченные таблетки от разных болезней. Затем бабуля аккуратно распаковывала разноцветные таблетки и ссыпала в специальный маленький мешочек. С этой добычей она катилась на федеральную трассу, проходящую через деревню, и становилась на самом её краю, у автобусной остановки, чтобы проезжающие мимо автомобилисты подумали, что старушке надо помочь переехать в коляске на другую сторону дороги. А когда кто-нибудь останавливался и подходил с предложением о помощи, старушка хватала его одной рукой за край одежды цепкими пальцами, а другой доставала из мешочка несколько таблеток и спрашивала у сердобольного:

– Скажите, доктор, а эти таблетки помогут мне вылечить ноги? – при этом продолжая удерживать его. И если недоумённый путешественник отвечал:

– Я не знаю, бабушка, я не доктор.

Или:

– Нет, нельзя, они негодные.

Или что-нибудь в этом роде, тогда старуха предлагала: