Шестое вымирание. Неестественная история

В 1974 году – через два года после введения запрета на использование ДДТ – конгресс США принял Закон об исчезающих видах. С тех пор люди приложили поистине титанические усилия ради защиты существ, перечисленных в документе. Вот лишь один из множества примеров: к середине 1980-х годов численность популяции калифорнийских кондоров снизилась до двадцати двух особей. Для спасения этого вида, крупнейшей наземной птицы в Северной Америке, биологи – специалисты по дикой природе выводили птенцов кондора, используя специальных кукол, имитирующих взрослую особь. Также они протянули фальшивые линии электропередач, чтобы учить птиц избегать ударов током; приучали их не питаться мусором, подведя к помойкам электроды, бьющие слабеньким током. Они вакцинировали каждого кондора – сейчас их уже около четырехсот – от вируса Западного Нила (стоит отметить, что вакцин для людей пока нет). Биологи постоянно проверяли птиц на отравление свинцом – кондоры, поедающие туши оленей, часто заглатывают и свинцовые пули – и многим из них проводили хелатирующую терапию (причем нескольким птицам – не один раз).

Усилия по спасению американского журавля потребовали еще больше человеко-часов, причем преимущественно добровольческих. Каждый год команда пилотов сверхлегких самолетов учит новое поколение выращенных в неволе журавлей, как мигрировать на зиму на юг – из Висконсина во Флориду. Путешествие длиной около двух тысяч километров может занимать до трех месяцев, оно предполагает десятки остановок на частных землях, владельцы которых охотно предоставляют их птицам. Миллионы американцев, не принимающих непосредственного участия в этой деятельности, поддерживают ее косвенно – вступая в многочисленные общественные организации, среди которых Всемирный фонд дикой природы, Национальная федерация дикой природы, “Защитники дикой природы”, Общество охраны дикой природы, Африканский фонд дикой природы, “Охрана природы”, Международное общество сохранения природы[100].

Не лучше ли было бы, с практической и этической точек зрения, сосредоточиться на том, что можно сделать и что делается для сохранения видов, а не строить мрачные предположения о будущем, в котором биосфера сведется к маленьким пластиковым пробиркам? Директор одной природоохранной организации на Аляске однажды сказал мне так: “Людям нужно иметь надежду. Мне нужно иметь надежду. Она поддерживает в нас жизнь”.

Рядом с Институтом природоохранных исследований стоит похожее здание палевого цвета, служащее ветеринарной клиникой. Большинство животных в клинике, которая также относится к зоопарку Сан-Диего, приходят и уходят, однако в здании есть и постоянный обитатель – гавайский ворон, или алала, по имени Кинохи. Он один из примерно сотни представителей этого вида, живущих в наши дни, причем все в неволе. Оказавшись в Сан-Диего, я навестила Кинохи в сопровождении заведующей отделом физиологии размножения Барбары Даррант – единственного человека, который, как мне сказали, действительно понимает этого ворона. По дороге к нему Даррант прихватила в специальном магазинчике его любимые лакомства: мучных червей, лысого новорожденного мышонка и заднюю часть туловища взрослой мыши, разрезанной пополам так, что с одной стороны свисала пара лапок, а с другой – клубок кишок.

Никто точно не знает, почему алала исчезли в дикой природе; возможно, как и в случае с пооули, на то есть несколько причин: утрата ареала, истребление инвазивными видами, например мангустами, и заболевания, передающиеся другими инвазивными видами, такими как москиты. Так или иначе, считается, что последний из живших в лесу алала умер в 2002 году. Кинохи родился в питомнике на Мауи более двадцати лет назад. Судя по тому, что все рассказывают, он очень странная птица. Выросший в изоляции, он не идентифицирует себя с другими алала. Но он не думает о себе и как о человеке. “Он живет в своем собственном мире, – сообщила мне Даррант. – Как-то он влюбился в колпицу”.

В 2009 году Кинохи отправили в Сан-Диего, поскольку он отказывался спариваться с какими-либо другими воронами из питомника; решено было попробовать что-то новое, чтобы убедить Кинохи внести свой вклад в ограниченный генофонд вида. И именно Даррант придумала, как завоевать сердце Кинохи, а точнее его семенники. Он довольно скоро начал благосклонно принимать знаки ее внимания – у воронов нет пениса, поэтому Даррант массировала область вокруг его клоаки, – однако во время моего визита он по-прежнему не сумел, выражаясь словами исследовательницы, выдать “эякулят высокого качества”. Приближался очередной брачный сезон, и Даррант намеревалась повторять попытки по три раза в неделю в течение пяти месяцев. Если дело рано или поздно увенчается успехом, она тут же метнется со спермой Кинохи на Мауи и попробует провести искусственное осеменение одной из самок в питомнике.