Шестой остров

он увидит нечто столь ужасное, что все муки и пытки, изведанные мною в жизни, будут цветочками и игрушками, сравнительно с той местью, которую я готовлю своему извергу, попадись он живым мне в руки хоть на полдня. Памбеле, однако, возразил, что для такого негодяя любая пытка оправдана и что он сам с наслаждением растерзал бы его своими руками; и все же он еще раз мне напоминает — тут от фортуны потребуется настоящее чудо, чтобы мне удалось взять в плен живым матерого пирата, с отрядом человек в тридцать, а столько, вероятно, было на фре- , гате. И негр, конечно, был прав; понимая это, я сказал, что, ежели он и впрямь решил соединить свою судьбу с моею и не желает укрыться в безопасном месте, как я предлагаю, я готов не спорить с ним при условии, что с этой минуты он будет во всем меня слушаться; он мне это обещал и в этом поклялся; и теперь нам оставалось лишь подготовиться к появлению англичан; я приказал Памбеле отправиться в шлюпке на другой край острова, уложив в нее все, что нам может понадобиться, коль придется уплывать в море наудачу, и напомнил, чтобы до зари он хорошенько отдохнул. На пляж наш я велел ему возвратиться пешком, чтобы шлюпка оставалась надежно спрятанной в укромном месте.

Так он и поступил и лишь перед самым рассветом сел рядом со мною у подножия пальмы; солнце не поднялось на востоке над морем и на пядь, как мы увидели белое суденышко, отплывавшее от Папайяля; мы тотчас разглядели, что это шлюпка с парусом и веслами, из которой в скором времени вышли на наш берег пять человек, их всех я сразу узнал; немало огорчившись, что Тернера нет среди них, я был рад, что их всего пятеро и что они, как мы увидели, стали выгружать провизию и утварь, а стало быть, бесспорно собирались пробыть на нашем острове подольше. Некоторое время постояли они над скелетом, но ни один не попытался осквернить его, и шуточек не отпускали,— смотрели только как завороженные и дивились, что за столько месяцев он так хорошо сохранился; тут мне самому во второй раз померещилось, будто я вижу свои собственные останки.

Затем четверо направились в ту сторону, где сидели мы с Памбеле, и нам пришлось ускользнуть в лож-нну, шагов на пятьдесят в глубь острова, где были

густые заросли и пальмы с большими свисающими листьями, под которыми мы спрятались; но, к нашему удивлению, четверка эта стала взбираться вверх по склону нашего сторожевого утеса, а тем временем пятый, он был кривой и обычно помогал повару в кухонных делах, взял топор и принялся рубить тонкие ветви — это навело меня на мысль, что он намерен соорудить тут же на берегу навес, чтобы они там заночевали.

Внезапно е нашего высокого утеса прогремел выстрел,— как мы догадались, выстрелили из мушкета, который нес на плече один из четверых. И не успело заглохнуть эхо, как послышался тихий, дальний ответный выстрел — по всей видимости, с Папайяля. Я сразу догадался, что они делают пробу, как подавать сигнал, и заключил из этого, что Тернер распорядился поставить на нашем утесе дозорного, который своими выстрелами подавал бы сигналы о проплывающих по ближним водам кораблях, дабы пираты имели время приготовиться и внезапно напасть.

Из четверых, поднявшихся на утес, спустились лишь трое, откуда я понял, что одному придется стать на стражу первым. Из троих оставшихся один уплыл на шлюпке обратно на Папайяль, а тем временем кривой и двое его дружков трудились, сооружая навес, под которым устроили что-то вроде гамаков из парусины, ложе, хорошо мне известное, на каковом мне не раз приходилось спать. Закончив навес, двое отправились удить рыбу, а кривой стал разводить костер. Около полудня кривой задудел в рог, и вскоре появился с мушкетом на плече тот пират, что стоял с утра в дозоре. Когда они все подкрепились, мушкет взял один из тех, кто ловил рыбу, и тоже отправился в свой черед на утес, меж тем как остальные трое улеглись отдыхать. Под вечер они довольно долго играли в карты, потом кривой взялся готовить ужин. Перед самым заходом солнца опять подудели в рог, дозорный спустился на пляж, все сели ужинать, а тем временем на утес иодня-лись мы с Памбеле.

У Памбеле был в руках кол крепче железного, а я взял его меч; с таким вооружением мы засели в засаде и стали поджидать очередного, ночного, дозорного,— мы уже разобрались, что в дозоре они стоят по четверти суток — с рассвета, с полудня, с сумерек и с полночи — и когда наш молодчик приблизился к вер-

шиие шагов на двадцать, я сзади кинулся на него и одним взмахом меча отсек ему голову.

Мы с Намбеле, знавшие остров как свои пять пальцев, заполучив мушкет да еще седельный пистолет, оказавшийся у убитого за поясом, имели, конечно, большой перевес над нашими врагами, тем паче что они и не подозревали о нашем существовании.