Шестой

Все время, пока мы стоим в очереди к пропускному пункту, у меня потеют ладони. Смогут они догадаться, что у меня фальшивый паспорт? Если да, то что тогда? Шестой сломает мне шею прямо там, чтобы я никому ничего не успела сказать?

Три метра, затем полтора и затем, когда я протягиваю сотруднику транспортной безопасности паспорт, мне приходит в голову мысль, уж не это ли конец моей жизни.

Он смотрит на фотографию, затем на меня и точно также поступает с Шестым. Сердце просто вылетает из груди. Мужчина светит фонариком на фотографии, что-то царапает на наших билетах и возвращает их нам вместе с документами.

Я в шоке смотрю на документы в своей руке, а Шестой тащит меня к рентгеновским установкам и досмотровым сканерам.

— Чертовски ненавижу эту часть, — со стоном признается он.

Уверена, что так и есть — сейчас он лишен своего любимого оружия. Он спрятал свой арсенал в «безопасном месте», упаковав в багаж только один пистолет и один нож.

В ручной клади нет ничего выдающегося, как и на нас самих, и уже вскоре мы, надев обувь, направляемся к нашему выходу.

Меня все еще потряхивает, в дрожащей руке зажат паспорт.

Шестой ускоряет шаг и хватает меня за руку, чтобы убедиться, что я не отстану.

У меня нет сомнений, что он способен убить меня даже без своей любимой пушки, но я не намерена проверять, так ли это. Мышца у него на челюсти подергивается, он рыщет глазами по сторонам, беспокойство так и брызжет от него во все стороны.

Он находит ряд пустых стульев неподалеку от нашего выхода и садится, ожидая, что и я сяду.

И я послушно сажусь. Ему на колени.

Обнимаю его за плечи. Он весь страшно напряжен, что лично мне кажется странным, с учетом того, каким расслабленным и хорошим актером он умеет быть. Что изменилось за два часа после нашего похода по магазинам?

Я утыкаюсь головой в изгиб его шеи и слегка прикусываю кожу шеи, но он не реагирует.

— Фигово у тебя получается. Никто не поверит тебе, если не расслабишься.

Он тяжело вздыхает и кладет одну руку мне на спину, а вторая движется вверх по моей ноге к бедру.

— Я не привык проходить через это с новичком. Я должен убедиться, что ты не выкинешь фокус.

— А еще ты ненавидишь оставаться без своей пушки, — добавляю я. Он кивает, и я понимаю, что его беспокойство в основном вызвано именно этим. — В магазине у тебя получалось лучше. Единственный новичок здесь — ты.

Он бросает на меня тяжелый взгляд.

— Что это должно означать?

— Это означает, что ты или никогда не состоял в отношениях, или же состоял, но так давно, что забыл, как это бывает. Если мы делаем вид, что влюблены, то ты должен оказывать мне знаки внимания.

Я отклоняюсь и встречаюсь с ним глазами, все еще смущенная взглядом ярко-голубых глаз, пытаясь угадать, понимает ли он.

— Поцелуй меня, — на сей раз мой голос звучит достаточно громко, так чтобы окружающие услышали нас.

Я даже губы надуваю и хлопаю ресницами. А затем кончиками пальцев начинаю выводить узоры на его груди.

— Он же просто посмотрел на меня, малыш. А ты так приревновал.

Он резко наклоняется, и наши губы встречаются, а меня охватывает это чудесное ощущение. Нынешний поцелуй оказывается нежнее, чем тот страстный, который случился в гараже, но все равно в нем столько желания и невысказанных обещаний.

Мы продолжаем нежно и игриво целовать друг друга. С удовольствием поддразнивая, пока пробуем друг друга на вкус. Сейчас я нахожусь в объятьях совершенно другого человека. Чувственного и страстного человека.

Шестой прекращает поцелуй и прижимается лбом к моему лбу.

— Черт, Лейси, мне чертовски сильно хочется впечатать тебя в стену и трахать так жестко, чтобы твои крики услышал весь аэропорт.

Лейси?

Жар в крови идет на убыль.

Все это просто из-за каши в голове и дымки эмоций.

Лейси не мое имя, но я понимаю, что он больше никогда не назовет меня Пейсли снова.

Пейсли — его заложница, а Лейси — компаньонка. Но обе одинаковы и обеим предстоит умереть.

Восемь часов в самолете с киллером. Совершенно не о чем волноваться.

Согласны?

Глава 11

Я глаз не в силах оторвать от высоченной стальной конструкции. Она гораздо выше, чем я себе представляла. Копия размером в одну треть, расположенная на Кингс Айленд, не идет ни в какое сравнение с оригиналом Эйфелевой башни.

Мой похититель увез меня за шесть тысяч километров от дома. И теперь я смотрю в огромное окно отеля прямо на величественную «визитную карточку» Парижа.

Очень недешевого отеля. Похоже, что цена за ночь равна примерно тысяче долларов. Но один только вид стоит этих денег, да и сам отель довольно престижный. В номере стоит кровать с балдахином, покрытая шикарным плюшевым покрывалом. Без единой складочки.

Возле окна, из которого открывается шикарный вид на город, расположен небольшой диванчик и столики со стульями. Рядом с зоной отдыха стоит стол и стул, который Шестой развернул так, чтобы ему открывался обзор на комнату, и я находилась под прицелом.

— Я удивлена, что мы не в очередном сомнительном отельчике, — признаю я, по-прежнему пребывая в шоке и, сев на стул, продолжаю изучать линию горизонта.