Шестой

Чего я не в состоянии понять, так это почему слово «секс» звучит так приятно в устах человека, который собирается убить меня?

Может быть, из-за того, что Шестой и правда хорош в этом деле. Единственный положительный момент в моей ныне сложной жизни.

Двое мужчин первыми выходят из лифта, вскользь пройдясь по мне взглядом, что, должна признать, меня несколько забавляет.

— Зачем вообще наряжать меня? — интересуюсь я, когда мы усаживаемся в машину, которая появилась после того, как мы прилетели, но я не уверена, что хочу знать, откуда она появилась. Кажется, она подпадает под его настроение «денег больше, чем здравого смысла». — Ты мог просто, как обычно, запереть меня.

— Просто держи рот на замке, когда мы приедем туда.

Я закатываю глаза. Этот парень просто не в состоянии отвечать на вопросы, и я не в курсе, о чем он думает. За исключением секса. Тут он много чего может рассказать.

Я блуждаю взглядом вверх-вниз по зданиям и памятникам, мимо которых мы проезжаем. Париж — город красивый и исторический, и я начинаю жалеть, что так мало путешествовала, пока училась в колледже.

Мы останавливаемся перед довольно высоким зданием с колоннами; целый пролет ступеней ведет к двери. Эти ступени помогут мне преобразиться в сучку на шпильках.

— Сыграешь свою роль хорошо, и я позволю тебе кончить сотню раз, — обещает Шестой, протягивая мне свою руку, чтобы помочь выйти.

Я киваю и вкладываю свою руку в его ладонь, а сердце просто вылетает из груди. Усилием воли я расправляю плечи, заставляю мышцы расслабиться и выпрямляю спину, изображая, как мне кажется, уверенную позу.

На первом же шаге я спотыкаюсь, то ли из-за нервов, то ли из-за неровной поверхности. Не знаю точно, но, к счастью, у меня есть рука Шестого и хорошее чувство равновесия, поэтому я не падаю.

— Не вздумай упасть, мать твою. Я не собираюсь подбирать твою задницу с асфальта, — цедит Шестой сквозь стиснутые зубы.

Рыцари вымерли? Полагаю, что так и есть. Впрочем, он, скорее всего, ведет себя как воспитанный человек, только когда того требует ситуация.

Мы проходим сквозь две огромные деревянные двери высотой почти в четыре метра. С потолка свисают элегантные хрустальные люстры, а мраморные полы украшены затейливым мозаичным узором.

На шестиметровых стенах висят многочисленные зеркала в золоченых рамах. Тщательно продуманные декор и аксессуары наполняют огромный холл духом аристократизма.

Ошеломляющая дань мастерам, создавшим эту красоту.

Метрах в шести от нас появляется мужчина и направляется к нам. По виду он работник, а не один из клиентов, которым старается угодить сие заведение. С обеспокоенной улыбочкой он говорит что-то. Уверена, что это приветствие, а не отношение, которое продемонстрировали Вивиан в «Красотке»: «Дамочка, вам тут не место».

И хотя я могла бы стать идеальной копией Вивиан, Шестой не похож на Эдварда, хотя он вполне мог сыграть эту роль. Вивиан платили, ее не обещали убить, и для нее все закончилось тем, что она осталась со своим принцем, а для меня все закончится могилой.

Шестой ответил, но я не поняла ни слова. Тарабарщина какая-то. В школе я пару лет изучала испанский, но уже давно позабыла все, что учила, ну кроме того, как заказать хорошую «Маргариту» в местном мексиканском ресторанчике.

Добро пожаловать во Францию!

Мужчина поклонился, отступил и взмахнул рукой, предлагая нам идти дальше. Что бы ни сказал ему Шестой, очевидно, это было что-то хорошее, так как настороженная улыбка сменилась более почтительным отношением.

Шпильки моих Лабутенов громко цокают по мраморному полу, пока я с помощью походки от бедра изображаю из себя пассию Шестого. Удивительно, что я всегда считала себя обычной, может быть, чуть лучше, чем просто обычной, но в паре с Шестым, я чувствую себя, самой сексуальной женщиной здесь.

Может быть, все дело в том, что я теперь блондинка, а, может, в макияже. Или причиной всему платье за две тысячи долларов, или туфли на шпильках от Кристиана Лабутена за тысячу долларов, или клатч за девятьсот долларов. Чем бы это ни было, я больше не чувствую себя собой.

Я больше не Пейсли, я, правда, Лейси.

Высоко подняв голову, я играю свою роль, как какая-нибудь актриса заслуживающая Оскар.

Надменно, как и все прочие в помещении. Элитарно и эгоистично, не заботясь ни о чем, кроме мужчины, который держит меня под руку, и того, что он может купить мне.

Преграждая нам путь, перед нами появляется еще один мужчина в костюме.

— Простите, сэр, чем могу помочь?

Английский!

Шестой выгибает бровь.

— Единственная помощь, которая мне требуется от тебя, это исчезнуть с моего пути и показать мне дорогу к Сэмуэлю Уинстону.

Черт, он в состоянии сыграть любую роль. И Оскар вручается Шестому.

— Могу я узнать ваше имя?

— Шон Коллинз.

Мужчина исчезает за затейливо украшенными деревянными дверями и почти сразу же выныривает обратно, предлагая нам следовать за ним. Когда мы входим в комнату, я застываю от благоговения. Высокие потолки, массивный камин, пышный декор и сразу два человека в комнате.